Хрестоматия по сравнительному богословию - стр. 130

Следует отметить, что если бы этот факт случился в Карфагене, то там поступили бы иначе: папских легатов принудили бы там выпить чашу уничижения до дна. Восточные отцы констатировали правильное чтение данного места, но не сделали исторических справок, справки же были бы неблагоприятны для римского престижа. Не прошло 40 лет с того времени, как Рим заявил притязания на господство в Карфагене. Для выяснения точного текста правил Никейского Собора африканские епископы послали тогда на Восток за подлинными канонами, и они в точном латинском переводе были отправлены в Рим. Но эта сторона дела совсем не была подчеркнута на Халкидонском Соборе.

28-е правило осталось в силе, несмотря на возражения легатов. Кроме того, отцы заявили, что они сделали это постановление вполне добровольно.

Нелегко было примириться с этим Льву Великому. Он резко протестовал против этого канона в письмах к императору, императрице и самому Анатолию, но основания его протеста были слабы. Справедливо оценил фальшивое положение, в каком очутился в своей полемике папа, Шафф: «Лев объявил возвышение Константинопольского епископа до степени патриарха делом гордости и честолюбия, – он, смиренный и скромный папа! – вторжением в права других восточных митрополитов, – он, который себе позволял подобные вторжения в Галлии! – и прежде всего в гарантированные Никейским Собором права Римского престола – на основании позднейшей римской интерполяции, – и нарушением церковного мира, – который папы никогда не нарушали!»[106]. Права, предоставленные Халкидонским Собором Константинопольскому патриарху, оскорбляли, по мнению Льва, права митрополитов, хотя на самом деле они не превышали прав, например, Фессалоникского митрополита, тем более что сам Лев не заботился о соблюдении прав митрополитов. Он недавно (в 451 году) просил Анатолия Константинопольского позаботиться об Евсевии Дорилейском, но Дорилея была подведома митрополиту Синнадскому, а последний – экзарху Ефесскому в Асийском диэцезе. Таким образом, Дорилея была вне влияния Константинополя. Папа упорно выдвигал церковное значение кафедр и их возвышение по политическим мотивам считал несправедливым, в то время как политические мотивы были вообще главными основаниями возвышения кафедр, и сам Рим возвысился благодаря именно этому. Один из папских легатов, Юлиан Косский, советовал Льву Великому признать совершившийся факт, но папа не согласился признать 28-е правило. Так кончился первый акт этой борьбы Рима с Востоком.

Анатолий Константинопольский писал в Рим миролюбивое послание. Это непонятное на первый взгляд обстоятельство будет ясно, если мы припомним этнографические и психологические особенности типов Востока и Запада. Психология этих типов была совершенно диспаратная. В данном случае Восток проиграл, потому что греки вообще были способны уступать. Тяжелое историческое прошлое тяготело над эллинами. Восток не выработал себе твердого исторического характера, так чтобы мог стать лицом к лицу с Римом и защищать себя на правовой почве. Греки переоценивали те стороны своей природы, которые в них признаются самыми характерными: гибкость ума, тонкость наблюдений и веру в силу своего красноречия. Произойди подобный случай в Карфагене, престижу пап был бы нанесен прямой удар, а здесь вышло другое. Собор и Анатолий, решившись твердо стоять за 28-е правило, не высказались решительно против пап, так что удар нанесен был косвенно. Папу не оспаривали как личность, вмешивающуюся не в свое дело, а его стали умилостивлять как разгневанного властелина. Собор представил дело так, что папские легаты не поняли его. Папа Лев как будто не посвятил своих легатов в тайну отношений Рима к Константинополю. По мнению отцов Собора, Лев будет даже рад возвышению Константинополя, потому что это возвышение клонится к чести самого Рима. Константинополь – второй Рим; возвышая второй Рим, Собор этим самым возвышал и первый. Таким образом, все дело имело такой вид, будто Собор, с одной стороны, возвышением Константинополя и с другой – принятием «томоса» почтил папу и от себя просил его почтить их (отцов Собора) утверждением Халкидонского определения о Константинополе.