Хранительница поневоле 2 - стр. 20
Вспомнив про старика, который увлекался часами, а также производил их в единичных экземплярах, бросилась к нему. Озвучила странную просьбу изменить в ручных часах циферблат до десяти вместо двенадцати. Не обращая внимания на странный взгляд дедка, пообещала заплатить втридорога, если к завтрашнему дню будет готово.
- Деточка, позволь старику тебя так называть,- улыбнувшись, сказал он. - Тройная плата это прекрасно, но смена картинки не изменит механизм часов. Они так и будут идти 60 секунд в минуту и 60 минут в час. Как я понял тебе нужно другое, чтобы в часу было сто минут, а этого, увы, я не могу изменить.
Обломавшись и поблагодарив его за честность, я вышла не солоно хлебавши. В голову кроме глупых или похабных подарков ничего не приходило. В конце концов, замучившись и истоптав ноги, решила приобрести подарочный набор. Тривиально, не спорю. Но искусно сделанная фляжка из кожи с элементами художественного выжигания мне понравилась, а прилагающаяся ручка и маленький фонарик показались неплохим дополнением. Облегчено вздохнув, что, наконец, покончила с этой частью, бросилась в университет. Подав заявление на академический отпуск по личным причинам, усталая, но довольная, заявилась домой.
Последние дни пролетели быстро и незаметно - они были посвящены семье и сборам. Я, как утопающий, который пытается надышаться последним глотком воздуха про запас, вцепилась в родителей железной хваткой и не желала отпускать, стараясь каждую свободную минуту проводить вместе. Предстоящая разлука было неизбежна, но от этого не становилось легче. Самым сложным, как ни странно, оказалось, написать письма. Казалось бы, что тут замысловатого, раз, два и готово? Но придумать десять писем, изобилующих яркими описаниями моего выдуманного обучения за границей, было тяжело. И дело тут не в фантазии - этого у меня предостаточно, убивала ложь, в которую я погружалась все больше и больше.
Наступил день отъезда. Еще вчера я убедила родителей, что для всех нас будет лучше, если мы попрощаемся дома. Стоя возле двери, мы бурно обнимались, целовались, всхлипывали, а затем все начиналось по новой. Папа, кряхтя и охая, подтащил вещи к лифту, поставив этим жирную точку на наших проводах.
- Маш, как ты понесёшь эту тяжесть? Давай я хоть помогу донести их до такси.
Вещей, и правда, было много. Как-то незаметно, я обросла не только рюкзаком, но и двумя неподъёмными сумками, а в придачу от мамы получила сухой паек, которого, судя по размерам, должно было мне хватить минимум на две недели.
- Нет, папа,- покачала головой.- Мне нужно привыкать самой, к тому же, если пойдём вместе, то я боюсь, что расплачусь.