Хранительница. Памятью проклятые - стр. 14
– Поставь на беззвучный, – посоветовала я, подтягивая колени к груди, в наивной жажде чуда надеясь на то, что меня сейчас просто оставят в покое и дадут хоть немного полежать, – ну еще десять минуточек, ну пожалуйста.
– Леся, – угрожающе протянули прямо надо мной, – не заставляй меня применять крайние меры.
Я и сама очень не хотела, чтобы он применял ко мне эти свои крайние меры. Только не когда на термометре плюс шестнадцать, и это температура в квартире. Нет, нет и нет.
– Поняла я, уже встаю, – сказала и сама себе не поверила. Глеб не поверил тоже и упрямо остался стоять на месте, дожидаясь, когда я встану. Или не встану, и меня таки потащат в ванную топиться в ледяной воде.
Словно назло Глебу телефон завибрировал на кровати, задергался, выползая из-под подушки, мелодия набирала силу, становясь все громче и требовательнее. Та самая, так нелюбимая моим чувствительным мучителем – заунывные кошачьи завывания.
– Сглазил, – в сердцах выдохнула я, подскочив на кровати, зачем-то приглаживая волосы и одергивая футболку. Будто бы она могла меня увидеть… Впрочем, иногда мне казалось, что Таисия Карбековна совсем не человек, и ничто нечеловеческое ей не чуждо.
– Отвечай скорее, – прорычал Глеб, болезненно морщась. При каждом дерзком «мяу» он невольно вздрагивал, глухо порыкивая.
– Слушаю! – бодро рявкнула я в трубку, с ужасом ожидая услышать что-нибудь вроде: «Алеся, мне приснился вещий сон, разбор твоей дипломной работы должен пройти вот прямо сейчас! Чтобы через пять минут была в моем кабинете».
– Алесенька, – прошептали в трубку трудноузнаваемым голосом, – я приболела, боюсь, сегодня мы не сможем поработать над твоим дипломом.
– Дааа, я все понимаааю, – проблеяла тихо, не веря в такую удачу, – поправляйтесь.
Это был просто подарок судьбы. Диплом мой был уже две недели как совершенно готов. Он был прекрасен, просто идеален, чудесно-сказочен и уникален. В нем уже нечего было доделывать, но Таисия Карбековна верила, что нет предела совершенству, и упрямо пытала меня, и выжимала невыжимаемое из моего диплома.
Но сегодня, кажется, свершилось чудо, и меня ненадолго оставили в покое. Какая радость.
Сбросив вызов, я медленно протянула руку с растопыренной пятерней. Сжав и разжав кулачки несколько раз, властно потребовала:
– Подушку верни.
– Лесь…
– И одеяло.
– Леся…
– Ничего не знаю, пытки отменяются, я буду спать.
– Не думаю.
И вот вопрос: можно ли назвать меня оптимисткой, если я не почувствовала в этой фразе угрозы?
***
Раньше я думала, что люблю собак… хотя нет, не так: раньше я обожала собак. А потом познакомилась с Глебом, и любовь моя постепенно угасла. Теперь я считала себя заядлой кошатницей и стороной обходила даже дворняг. Даже самых мелких.