Хранительница болот - стр. 28
Честно говоря, содержание этого дополнительного договора казалось мне максимально странным. Зачем Агате было указывать это дополнительно? Адвокат снова понял мои мысли. Что, вероятно, снова было несложно. Так подумал бы любой здравомыслящий человек.
– Понимаете, Эмилия Аркадьевна, когда-то Вышинские принадлежали к шляхетскому роду. Они владели не только этим домом и усадьбой, но и всеми окрестными деревнями, лесами и полями. С приходом сюда советской власти в 1939 году все, конечно, изменилось. Но жители Востровки по-прежнему считали вашу семью своими благодетелями, а Агата Олеговна, как представительница рода, защищала их и помогала. Можно отобрать у человека все, но нельзя забрать у него благородство.
– Почему не забрали усадьбу? – уточнила я. Этот вопрос волновал меня с тех пор, как я впервые увидела дом.
Пан Брынза пожал плечами.
– Этого мне точно не известно. Но Агата Олеговна умела уговаривать и добиваться своего. Она была уверенной в себе женщиной, а ее семья имела богатства, которые не смогли национализировать. Возможно, она смогла договориться с нужными людьми.
– Расскажите мне о ней, – попросила я. – Я никогда раньше о ней не слышала, ничего не нашла в Интернете и не совсем понимаю степень нашего родства, если честно.
А если совсем честно, о своих предках я знала немного. Бабушка по отцу умерла, когда я еще не ходила в школу, дедушку я и вовсе не застала, он погиб молодым. Прадеда немного помню, но он жил в обычном деревенском доме, не был богат, и я даже не подозревала, что когда-то мои предки принадлежали к шляхетскому роду. Родители-египтологи часто рассказывали нам с Юлькой об известных египетских династиях, но никогда не упоминали, что у нас самих не самые простые корни, мы не потомки крепостных крестьян.
– Ваш прапрадед Дмитрий и отец Агаты Олеговны были родными братьями. То есть она вам получается двоюродной прабабушкой, – пояснил адвокат.
Я прикрыла глаза, пытаясь нарисовать в голове генеалогическое древо и разобраться в степени нашего родства. Прадеда, сына Дмитрия, получается, я немного помнила. Мне было два или три, когда он умер. Помню, как мы приезжали к нему в гости и он угощал меня пахнущими табаком конфетами, и на этом все. Жил он под Минском, недалеко от бабушки, у которой я проводила лето, к этой усадьбе отношения не имел. Очевидно, по наследству она досталась его брату, тому самом отцу Агаты.
– У Агаты не было братьев и сестер? – уточнила я.
– Ни братьев и сестер, ни мужа и детей, – подтвердил пан Брынза. – Ее ветвь заглохла, поэтому наследство и получили вы, Эмилия Аркадьевна.