Хранители Мультиверсума. Книга шестая: Небо над дорогой - стр. 37

Сука, больше всего ненавижу, когда меня пытаются вот так нагло нагнуть. Развернулся уже уходить, чтобы не слушать возмущенные вопли, но он очень спокойно сказал:

– Забери мои зоры, но выслушай.

– Я тебя послушал уже один раз и дома лишился.

– Не меня. С тобой церковник говорить хочет.

– Какой ещё церковник?

– Церкви Искупителя. Выслушай его.

– На кой он мне хрен? – удивился я. – Я про Искупителя вашего ничего не знаю.

– И тебе не интересно?

Поймал. Интересно. На что можно подманить аналитика? – На вкусный кусочек свежих ароматных новых данных! Пока он будет обнюхивать их длинным розовым носом, дрожа от возбуждения мозговыми вибриссами, бери его голыми руками и набивай чучелко.

И всё же – не хватает мне этого кусочка мозаики, чтобы понять, что вокруг творится.

– От тебя же не убудет, если ты его послушаешь?

Вот не факт. Мало ли чего наплетёт этот служитель культа. Как осознанный атеист я понимаю социальную важность религий, но их существование неприятно напоминает мне о том, что люди неспособны принять реальность такой, какова она есть. Им непременно необходима какая-нибудь системная ложь.

– Ну… ладно, пусть читает свою проповедь. Только недолго, мне ещё вещи собирать.

– Я передам ему, он придёт.

На том и разошлись.

– А можно я тоже его послушаю? – спросила Настя. – Мне отчего-то кажется, что это важно. Для меня важно.

– У меня есть знакомые священники, – ответил я, – некоторые из них вполне приличные люди. Но я тебя уверяю, любое кино интереснее их рассуждений. Даже артхаус вызывает меньше зевоты.

– Ну пожалуйста!

– Да ради бога, как бы он у них ни назывался. Вилку только не забудь.

– Зачем вилку?

– Лапшу с ушей снимать.

Эли увязалась за нами – она целый день таскалась за мной хвостиком, стараясь не упускать из виду и при любой возможности держать телесный контакт. Садилась на колени, обнимала или просто путалась в ногах, как голодный котик. Я чувствовал, что она тревожится, но не мог понять, от чего именно. Так-то поводов, откровенно говоря, хватало. Я и сам на нервах.

Цыгане припёрли ещё два складных кресла, а на столик поставили бутыль и стаканы. Я решил, что даже нюхать это не буду. С них станется клофелина туда подмешать.

Церковник имеет вид классического бродячего монаха – дерюжная хламида, капюшон. Думал, он мне сейчас задвинет из-под капюшона замогильным голосом что-нибудь пафосное про то, что бог велел делиться. Причём именно мне и именно с ним. Но он сумел меня удивить: непринуждённо сел в кресло, закинул ногу на ногу, набулькал в стакан вина, откинул капюшон – и оказался довольно обычным человеком лет слегка за тридцать. Небольшая аккуратная бородка, коротко стриженые чуть рыжеватые волосы, открытое, располагающее лицо. Приятная улыбка хорошего парня.