Хранители. Ключи от Библиотеки - стр. 22
– Жуть какая, – дернула плечами Янка. – Выходит, нам надо успеть получить Книги до Кощунов, чтобы не дать им стать сильнее? И стать сильнее самим?
Пречистенская кивнула. В наступившей тишине особенно отчетливо прозвучал шумный хлюп чая от домового. Все вздрогнули, а он смущенно отодвинул блюдце.
Олимпиада Порфирьевна поднялась и направилась на кухню.
– Сейчас чай допьем и пойдем к Игнату Мокеевичу. Он подскажет, что дальше делать.
– А это надолго? – опомнился Мишка. – А то мама с папой переживать будут.
– Не будут. – Ведунья загремела скляночками в своем секретном ящичке с зельями. – Не вы первые, не вы последние. Есть и чары, и травы, и заговоры, которые тоску снимают да вопросы лишние, ненужные убирают. Ворон знает, Ворон умеет.
Домовой подумал и наполнил чашки по-новой, решив, что, пока Липка возится с зельями, он тут за главного. Степан Потапыч был старой закалки и меньше трех чашек подряд не признавал. Чаевничать – так чаевничать.
А Липа перебирала мешочки с травами и воспоминания. На следующий день после того, как Игнат Мокеевич отогнал от Липоньки ляда, помещик засобирался домой. Батюшка попытался оставить его погодить подольше, но сосед заартачился, сослался на дела и ненужность в лечении и отбыл. На прощание тихонько пообещал прислать Липоньке весточку и рассказать, как ей быть дальше.
– Ох, надо же, какое несчастье, – возвестил Порфирий Иванович, выходя из кабинета, где разбирал накопившуюся почту. – Малышева умерла! А ведь такая молодая была…
– Умерла?! – воскликнула матушка. – Как умерла, когда умерла?
– Да вот как раз в тот день, когда Липонька выздоровела, – пояснил Порфирий Иванович, вчитываясь в короткое послание. – Горе-то какое…
Липа сидела на диване и читала французский роман. Точнее, делала вид, что читает. Под видом романа у девушки была одна из книг, выданных Игнатом Мокеевичем для образования. Перед глазами прыгала и расплывалась рукописная строка “… аще Кощунъ кощунство не сумѣетъ, али Вѣдунъ его запнѣть, такъ постигнетъ его смерть безвременная да страшная”…
Липа вынырнула из воспоминаний и прислушалась. Домовой вполголоса рассказывал про трактир Стеньки Рыжего, стоявший почти аккурат на этом месте, и Марфушку Странницу. Дети внимали.
– Степан Потапыч, заканчивай, наговоритесь еще. – Олимпиада Порфирьевна появилась в дверях, уже переодетая в более строгое и темное платье для выхода. В руках она держала маленький бархатный ридикюль со всем необходимым. – Нам пора в Город. – Ведунья выделила голосом последнее слово и стало понятно, что это не просто “город”, а именно “Город”. Но сначала к Воронову.