Хранитель света. Код Фауста. Мифомистика 21-го века - стр. 27

Если кто-то и торжествовал в их мире, так это председатель ЧК, как же его звали – Феликс кажется, вот кому в этом мире было настоящее раздолье, когда мир, словно камень Сизифа неизменно катился в пропасть.

Феликс всем миру грозил расстрелом, даже под пытками и казнью, не вырвет он от них признания и любви, спесивый поляк, их всех люто ненавидевший, сделал только одно доброе дело, он рано убрался из этого мира – вот в каком мире все они вдруг в одночасье оказались.

Комиссары не образованы, глупы, вечно пьяны, потому что на трезвую голову вершить такого невозможно, и особенно жестоки ночью во тьме. При свете такие бесчинства никто не смог бы творить. Все Калигулы и Нероны кажутся ангелами рядом с этими, но самое главное – они все ничтожны, вот что угнетает теперь больше всего, а еще то, что те, кто по определению был ничем, теперь хотят стать всем, схватив в руки наган или прировняв к штыку перо.

Нет для них никаких запретов, и заповедей у них нет никаких, да и не может быть. Он никогда не станет о них писать, даже если будет умирать от голода. Потому и возник Люцифер, и все молодые боги, ставшие в один миг Демонами, все, кто были с ним. Когда наступает конец света на земле, проще сбежать в другой мир, спрятаться в другом времени, это дает хоть какой-то шанс на то, чтобы выжить и уцелеть, если не в реальности, то на страницах своих книг.

В тихой комнате Фауст листал журналы. А потом снял с книжной полки два альбома – Рубенс и Рембрандт – король художников и художник королей – так они называли первого и нищий темный гений, его прямая противоположность во всем.

Он и сам не понимал, почему его ухоженные красивые руки потянулись именно к этим альбомам.

Фауст разглядывал темные старинные портреты, словно хотел там что-то такое отыскать, думал о течении времени, и о мире, который ушел и был потерян навсегда. Он думал о тех людях, которые жили тогда, любили и страдали, ушли и никогда больше не вернутся. Он не сможет с ними никогда встретиться в том пространстве, которое называется реальностью, но ведь существуют и совсем иные миры, где это возможно.

Сила воображения и писательского таланта способна была многое изменить и невозможное сделать возможным. Фауст чувствовал всей кожей, что может заставить их встретиться, свести в одно место. В первый раз он понял, как много от него зависит.

Но кто и когда подбросил Фаусту этот свиток с жизнеописанием, или вольным повествованием о жизни двух художников, ведь из-за него он начал листать эти альбомы живописи и переноситься мысленно (а порой казалось не только мысленно) в другие эпохи.