Хранитель слёз - стр. 24
Перед тем как войти к Лизе, Никита всегда стучался. Вот и теперь сделал три удара и лишь затем аккуратно вошёл в затемнённую шторами комнату. Девушка, укутанная пледом, из-под которого выглядывали только кончики её шерстяных носочков, сидела в кресле и что-то читала.
Как обычно, Никита положил поднос на столик перед ней.
– Что за книжка? – поинтересовался он.
В один миг в комнате установилась абсолютная тишина. Для Никиты подобная ситуация являлась уже вполне естественной. Ждать от Лизы мгновенного ответа было бесполезно. Если она что-то и отвечала, то это уже можно считать за достижение.
– Достоевский… – чуть слышно произнесла Лиза, опустив глаза.
– Ого! – улыбнулся Никита. – Достоевский – это серьёзно. А что за произведение?
И присел на корточки рядом с ней. Он уже не боялся смотреть ей в глаза, как раньше. Лиза же зрительного контакта по-прежнему избегала. Взгляд её мгновенно увиливал, точно скользкая рыбёшка от маленького мальчишки, отважившегося поймать её голыми руками.
Девушка медленно вытянула вперёд коричневую книгу, глядя при этом в другую сторону.
– Хм-м… «Бедные люди»… слышал-слышал, – кивнул Никита, осторожно взяв книгу в руки. – Но сам не читал. Это, кстати, самое первое опубликованное произведение Достоевского, ты знаешь? Он его в двадцать два начал писать, а закончил через год-полтора. Именно оно и стало отправной точкой его литературного успеха. Уже в двадцать два начал свои шедевры писать!.. Мне вот сейчас тоже двадцать два, а я ни в одном глазу не Достоевский. Эх… И скорее всего, никогда им и не…
– Он скоро придёт за тобой, – совсем тихо перебила Лиза.
– Кто?
– Достоевский.
– Прости, кто?..
– Достоевский.
– Какой ещё Достоевский?
Лиза бегло бросила взгляд на книгу в руках Никиты. Парень ещё раз глянул на обложку.
– Фёдор Михайлович?..
– Угу…
– Ничего себе… И что же ему от меня надо?
Лиза замолчала. А Никита замер. Воздух будто потяжелел, сгустился и стал давить ему на перепонки. Девушка вдруг откинула плед, медленно поднялась с кресла и перелегла на кровать, накрывшись одеялом.
Это могло означать лишь одно – разговор окончен.
Но Никита продолжал сидеть на корточках перед креслом, словно парализованный. Уставившись на лежащую Лизу, он возвращал в сознание её слова.
«За мной придёт… Достоевский? Это что вообще такое? Какая-то странная шутка? Или, может, издержки хионо… как её там… фобии? Или просто малость переборщила с классикой?.. У меня такое тоже в университете было, на первых курсах, читал, пока кровь из глаз не сочилась. Но зато я получил образование. А что же с ней? Вдруг это опасно? Может, у Михаила спросить? Хотя… он ведь тоже не служба вечной психологической поддержки. Конечно, говорит, что всё сделает, с чем нужно, поможет, но ведь понятно, что постоянное отвлечение от своей собственной жизни – никому не будет по душе