Хранитель подземелий - стр. 22

– И на таких, как ты, наш командор должен тратить время? На такую чернь? Даже я, Норберт Гартахол, его правая рука, чувствую себя оскорбленным. Что ж, он ждет тебя. Шевелись, червь.

У крестьянина на лоб глаза полезли, он встречал много заносчивых людей среди дворян, но не ожидал увидеть такое отношение к людям его сословия здесь, среди защитников границы Союза и всего Ганрая. Кэлрен с сочувственным взглядом развела руками, а Энмола, проходя мимо, сказала, подмигнув ему:

– Когда встретишься с командором, будь осторожен в словах. Он, мягко скажем, не самый уравновешенный человек, хотя и один из лучших в своем деле. А на этого рыжего и конопатого забей, мужик, он тот еще мудак, все это знают.

Крестьянин усмехнулся и, ничего не сказав, побрел следом за Гартахолом. Его провожали взглядом каратели, оторвавшиеся от тренировки, но первый помощник командора обернулся и рявкнул:

– А вы чего встали, как истуканы деревянные в Хаглоре? Тренируйтесь, вам потом за родину сражаться и погибать, если будете филонить!

Двери закрылись, и снова послышался лязг клинков и гулкие звуки ударов бравых воинов Ганрая.

***

Человек в покрытом грязью дорожном плаще подходил к частоколу. Дождь лил как из ведра, но капюшон его был откинут. Пасмурная, холодная погода была под стать его одежде – под серой накидкой скрывался панцирь с потусклевшими от времени и покрытыми рубцами и царапинами пластинами. Его брюки были заправлены в туго затянутые портянки, на которых виднелся толстый слой слякоти. Сам же человек был весьма нетипичного виду. Белые растрепанные волосы колтунами свисали в разные стороны, точно иглы на спине дикобраза. Красные, как у демонов подземелий Азрога, глаза искрились как горнило кузни. Точнее, таким глаз был один, второй был абсолютно незрячим, остался лишь помутневший белок. Его быстрый взгляд постоянно перемещался, точно он выискивал цель. Движения его были резкие, а походка – немного хромой, но уверенной и выверенной, словно он всю жизнь провел, маршируя на плацу. Спину он держал прямо, но все время подавался вперед, точно собирался устремиться вперед со всех ног. Он не был стариком, но и молодым, безусловно, уже не являлся, на его узком худом лице давно вырисовывались глубокие морщины. Атлетом он не был, но в жилистом теле этого красноглазого альбиноса кипело столько энергии, что хватило бы на двадцатерых. Лицо человека пересекали уродливые и глубокие шрамы, один проходил через глаз, что сразу давало понять, как он его лишился, два других – прорезали левую скулу и подбородок. Под накидкой прятался довольно длинный меч без ножен. Странный и жуткий на вид путник уже выходил из редких зарослей хвойных деревьев, перемешанных с обилием колючих кустов, и подошел к косому и облезлому забору, который, разумеется, изобиловал массой надписей вроде признаний в любви, оскорблений, насмешек, в том числе и над короной. Альбиноса интересовала лишь одна надпись: «Деревня Козьи Загоны». Лишний раз удостоверившись в правильности своего маршрута, он зашагал еще быстрее.