Хранитель пчел из Алеппо - стр. 27

– Это не мой телефон, – сказал я. – Свой я выключил.

– А чей же тогда?

Я достал телефон из рюкзака. Пятьдесят пропущенных вызовов. И снова звонок: Зухет Аббас, жена Аббаса…

– Кто там? – сказала Афра. – Ответь.

– Дай мне твой хиджаб, – попросил я.

Афра сняла с головы хиджаб и передала мне. Я набросил его на себя и ответил на вызов.

– Аббас!

– Нет.

– Аббас, где ты?

– Нет, простите, я не Аббас.

– Где он? Могу я с ним поговорить? Его забрали? Они забрали его?

– Аббаса здесь нет.

– Но я говорила с ним. Нас прервали.

– Когда?

– Недавно. С час назад. Прошу, дайте мне поговорить с ним.

В этот момент пикап остановился, стих мотор. Раздались шаги. Водитель сорвал с меня хиджаб, отбросил его назад, и моего лба коснулся холодный металл.

– Ты совсем сдурел? – сказал Али. – Сдохнуть решил?

Он сильнее прижал пистолет ко лбу, сверкая глазами. Из телефона раздавался женский голос:

– Аббас, Аббас… – Снова, и снова, и снова.

– Дай-ка сюда! – сказал проводник.

Я отдал ему телефон, и мы снова тронулись в путь.

Мы направлялись в поселок Урум-аль-Кубра, в двадцати километрах к западу от Алеппо, петляя среди руин старого города. Западные районы удерживались правительственными войсками, повстанцы были на востоке. Река текла по нейтральной территории между противостоящими линиями фронта. Если что-либо скидывали в Кувейк с правительственной стороны, в итоге оно попадало к повстанцам. Достигнув окраины города, мы проехали мимо огромного плаката Башара аль-Асада: даже в темноте его голубые глаза светились, как драгоценные камни. Постер был совершенно не тронут.

Мы достигли автомагистрали. По обе стороны раскинулись черные поля с синими в свете луны силуэтами тутовых и оливковых деревьев. Здесь велись бои между повстанцами и сирийскими войсками – среди Мертвых городов, сотен давно заброшенных греко-римских поселений, засорявших пригороды Алеппо. В этой сизой пустоте я старался забыть все, что знал и слышал. Пытался представить, что все так же не тронуто, как глаза Башара аль-Асада на плакате. Но что потеряно – потеряно навсегда. Замки крестоносцев, мечети и церкви, римская мозаика, древние рынки, дома и очаги, сердца, мужья и жены, дочери и сыновья. Сыновья. Я вспомнил глаза Сами в тот момент, когда вспыхнул свет, превращая их в стекло.

Афра молчала. Ее волосы цвета ночного неба были распущены, лицо побледнело. Она щипала себя за руку. Я прикрыл глаза, а когда очнулся, мы прибыли в Урум-аль-Кубру. Перед нами лежал остов взорванного грузовика. Водитель ходил кругами. Сказал, что мы ждем мать с ребенком.

Мы находились в пустынном, безликом месте. Али нервничал.