Хранить и защищать - стр. 15

– Хватит! Обед готовь сам, – и уползла на кровать, чувствуя себя умирающей гусеницей. Рухнула и мгновенно уснула.

Проснулась она от умопомрачительного запаха, вошла на кухню и с удивлением воззрилась на Георгия, который, повязав передник поверх «костюма для досуга и променада», стоял у плиты, помешивая что-то на сковородке.

– Ты же сказал, что не умеешь готовить, – произнесла Натаха.

– Я? – Георгий обернулся. – Это я простую еду готовить не умею, а вот такое – запросто, – он с гордостью указал на плиту, где помимо сковородки стояли, побулькивая и распространяя ароматы, еще две посудины, – рецепт личного повара графа Побежитского – белая подливка и картофель бок-а-тет. Отлично готовил французишка. А кофей какой варил – м-м-м! Жаль, рецепт с собою в могилу унес, так бы я сделал.

– А ты этого повара, конечно, лично знал, – съехидничала Натаха.

– Конечно. У него с Лидией был роман. Ух как они вдвоем… кхм, ладно, это нас не касается. Садись за стол, кушать будем.

За стол Натаха села, но отставать даже и не подумала.

– И что, ты хочешь сказать, что бабка моя жила в какие-то там древние времена? Люди же столько не живут.

– Так то люди, а она – хранительница. Хранительницы живут долго, если с умом. Конечно, всяко бывает. Вот, помнится, слышал я одну историю… Нет, об этом я потом тебе как-нибудь потом расскажу. Да ты не бойся, я же к тебе для того и приставлен, чтобы в нужный момент беду отвести и всяческую помощь оказать. Я же у тебя ого-го! – сняв сковороду с плиты, он достал тарелки и принялся расставлять их на столе. – Вот сейчас покушаем, и я тебе расскажу, что к чему и как должно делать, чтобы не попасть впросак. Уж я-то в этом деле мастер. Та-ак, сейчас картошечки положу, – он открыл духовку, но вытащить оттуда ничего не успел – в дверь позвонили. Да не просто так, а очень настойчиво.

– Ну держись, кровосос, – воскликнула Наталья, вскакивая. Хотела броситься открывать, но Георгий схватил ее за руку. Вид у него отчего-то сделался бледный.

– Постой. Это не Витольд, – произнес он.

– А кто?

– Мамочка.

– Тьфу, напугал, – Натаха наконец выдохнула и, отцепив его пальцы, решительно двинулась в прихожую, решив, что уж с матерью собственной она как-нибудь справится.

Открыла дверь… и похолодела.

За дверью царила тьма, плотная, осязаемая. И в этой тьме, едва задетая светом из прихожей, стояла крошечная сухощавая старушка: поверх длинного темного платья надет фартук, на голове – платок, из-под которого сверкают алые огоньки глаз. За ее спиною темным облаком множились маленькие сумрачные силуэты. «И не холодно ей в таком виде зимой? – подумала Натаха. – Или, может, это соседка?»