Храброе сердце Ирены Сендлер - стр. 43
Она вздрогнула, почувствовав, что кто-то легонько коснулся ее плеча. Это был Мистер К.
– С тобой все нормально?
Она откинулась на спинку и промокнула глаза давно уже мокрым носовым платочком.
– Все хорошо… правда… – она сделала глубокий вдох, чувствуя, как у нее перехватывает в горле. – Меня легко довести до слез, такая уж я уродилась. А все эти рассказы такие страшные… такие печальные.
– Это были страшные и печальные времена, – сказал он. – Изучая их, чувствуешь себя так, будто погружаешься в выгребную яму. Но ведь были такие люди, как Оскар Шиндлер и Ирена Сендлер, люди, какими все мы хотели бы быть, обычные люди, менявшие мир к лучшему. То же самое под силу и вам. Героизм – это все, что можешь сделать для исправления и совершенствования мира.
Меган перешла на следующую страничку.
– Вот еще одна спасенная… Эльжбета Фицовска, – она с трудом выговорила имя, которое в самом скором времени будет знать не хуже своего собственного, и продолжила читать сдавленным от переживаний голосом. – Полугодовалым ребенком ее тайком вывезли из Варшавского гетто в ящике с плотницким инструментом. А все ее родные потом погибли в Треблинке[18].
Меган прокрутила текст дальше и вдруг задохнулась от волнения.
– О Господи. Это она! Лиз! Сабрина! – Она отпрянула от экрана, вытаращив блестящие от слез глаза. – Это она! Это Ирена. Этого ребенка… Эльжбету… спасла Ирена Сендлер.
Меган яростно потерла глаза.
Лиз с Сабриной встали за спиной Меган и принялись читать рассказ Эльжбеты о ее чудесном спасении.
– Знаете что, – сказала Сабрина, – я вот тут подумала. История Ирены отличается от всех остальных тем, как она старалась оставить спасенным детям их имена. Ну, то есть как она закапывала их имена в бутылках под яблоней, чтобы они когда-нибудь смогли узнать, что они евреи, и выяснить, как их звали по-настоящему. Это же очень важно. Это обязательно должно быть в нашей пьесе.
– Точно! – Меган посмотрела на Лиз и Сабрину. – Имена. Она спасала жизнь именам целых семей. Самое страшное – это потерять свое имя. Тогда умирает твой род. Тебя перестают помнить. Получается, что ты вроде вообще никогда не существовал на свете[19].
Сабрина придвинула свой стул поближе к креслу Меган:
– Из этого может получиться название для нашей пьесы… Имена в бутылке.
Лиз опустилась коленями на покрывающий пол ковер:
– А как насчет Жизнь в бутылке?
– Нет, это вроде как про алкоголиков получается, – сказала Сабрина.
– Имена под деревом?
– Закопанные имена?
– Жизнь в банке?
– Точно! – Сабрина резко откинулась на спинку стула.
– Тссс! – цыкнула на них сидящая в другом конце комнаты седовласая женщина.