Хозяйственная история графини Ретель-Бор, или Непросто графством управлять - стр. 6

И память Изабель, в чьём теле я теперь живу. Её воспоминания походят на пересказ путника.

Другой мир.

Средневековье.

Новая жизнь.

И я могу ходить.

Как ни странно, но я чувствую себя бодрой и отдохнувшей.

«Наверное, я пролежала без сознания несколько дней, если не недель», – думаю про себя.

Подобрать другого объяснения не могу. Иначе, как же тот факт, что я не ощущаю боли в голове и во всём теле?

Потрогала свою новую голову и подивилась тому, что я теперь кучерявая.

Не нахожу на себе ни шишек, ни ссадин, ни корочек после травмы.

Странно, Изабель падала с высокой скалы и по идее, должно быть переломано всё тело.

Но хорошо, что всё хорошо.

Скидываю с себя толстые, душные и дурно пахнущие шкуры.

Пока ещё не до конца веря в происходящее, гляжу с благоговением на своё новое тело, скрытое в складках рубашки длиной до пят.

Двигаю ногами: поднимаю их вверх, потом вниз. Развожу в стороны. Делаю «ножницы», затем «велосипед».

– Невероятно, – шепчу благоговейно.

Это невероятное ощущение, чувствовать свои ноги. Задрала вверх рубашку и подивилась, насколько изящны и стройны эти ножки. Весело шевелю пальчиками, и всё получается.

Вам, наверное, покажется моё поведение ребячеством, но понять меня смогут те, кто не может ходить.

Сползаю с высокой кровати на пол и тут же возвращаюсь назад.

Пол не просто холодный – он ледяной! Да к тому же грязный. Устлан соломой, которую давно уж надо отсюда вымести.

И не понимаю, зачем тут в принципе понадобилась сухая трава.

Обвела комнату взглядом. Тяжёлые шторы не позволяли свету пробиться внутрь и осветить помещение, но даже в полумраке я рассматриваю обстановку.

На массивном столике у кровати в закоптившемся и измазанном воском подсвечнике догорает свеча. Рядом в золотой миске тлеют и дымятся остатки сухих трав.

Вот откуда этот жуткий запах дыма.

В мерцающем полусвете я вижу всё, что требуется и меня потрясает увиденное.

Это не спальня, а какой-то кошмар!

Мебель хоть и массивная, красивая, добротная в духе викторианской эпохи, но загажена так, что я даже представить не могу, что вообще с ней делали! В углах виднелась многовековая паутина. В чёрном от копоти камине, тлели догорающие угли. Рядом прямо на полу брошены поленья. С потолка свисает кованая и кривая люстра с не зажжёнными, а местами отломанными на ней свечами, богато украшенная полотнами серой паутины.

Все стены комнаты увешаны портретами в золочёных рамах – большие, средние, огромные, маленькие. Ощущение, что все эти хмурые лица глядят на меня, вызывает во мне дрожь. Ужасно! Ко всему прочему здесь душно и стоит затхлый, прокисший запах.