Хозяйственная история графини Ретель-Бор, или Непросто графством управлять - стр. 12
Другая служанка держит стопку постельного белья. Тоже невзрачного цвета.
– Вот графинюшка, всё готово, – говорит Элен и забирает бельё у девушки.
Они остаются в спальне и чего-то ждут.
– Изабелюшка, что же вы ещё в постели? Али передумали мыться? Коли так, то я отпущу служанок. Работы у них навалом.
Это какой же работы? Платьями пол подметать?
Память Изабель подсказывает, что мыться самой – это не господское дело. Надо, чтобы служанки помогали. Причём мытьё такое – в грязной же ночнушке в бочку забираешься и окунаешься. Девушки из кувшинов водичкой голову польют, мылом немного волосы промоют и сполоснут.
На этом всё. Водные процедуры, так сказать, окончены.
Но мне такого не надо.
– Пусть идут. Я сама помоюсь, – заявляю категорично.
Девушки какие-то запуганные – плечики ссутулили, и головы ещё ниже опустили.
Нахмурилась и покосилась на Элен.
Воспоминания об этой женщине, пробуждают лишь тёплые чувства в моём сердце. Точнее, это была память и чувства Изабель.
И я не нахожу ничего такого в памяти своей предшественницы, что могло бы указывать на деспотичность Элен. Напротив, эта женщина была хоть и строга, но справедлива и учтива со всеми служанками.
Изабель иногда называла Элен мамушкой.
В общем, что-то мне подсказывает, дело тут не в Элен, а в управляющем.
Изабель его боялась. Даже я при вспоминании об этом человеке невольно вздрагиваю – остаточная память тела.
Но ничего, я разберусь с этим.
А пока – чистота, иди ко мне!
– Но графинюшка! Как же вы сами-то? – всплеском разводит руками Элен. – А ежели упадёте? Или утопните?
Начинается маразм.
– Элен, я не упаду и не утону, – отвечаю женщине немного раздражённо и говорю уже служанкам. – Девочки, идите, занимайтесь своей работой. Позже я со всеми…
Чуть не ляпнула «познакомлюсь».
Но вовремя прикусила язык и сказала:
– …поговорю.
Девушки делают небольшой поклон и шустро удаляются.
– Изабелюшка! – испуганно восклицает Элен. – Что ж ты задумала-то? Неужто Тинарий тебя околдовал?
– Мамушка, прошу, оставь меня, – проговариваю устало. – Я сама справлюсь. А перед тем как мыться, я хочу помолиться и поблагодарить Инмария, что спас мою жизнь и даровал второй шанс. Моё омовение – это своего рода дань уважения богу.
Элен от моей речи впадает в ступор, но тут же отмирает.
– Вы так давно не называли меня мамушкой.
Улыбаюсь ей самой доброй улыбкой.
Элен улыбается в ответ и интересуется:
– Омовение как дань уважения Инмарию?
– Именно, – киваю ей. – Каждое божье существо по утрам умывается – кошки, собаки, все животные и птицы, жучки и паучки, даже морские обитатели и те не пренебрегают чистотой. Я уже сказала тебе, милая моя Элен, моя мамушка, я переосмыслила свою жизнь. И на меня снизошло откровение.