Хозяйка Забытого королевства - стр. 33

Скатерть же пощекотала мои руки волшебной бахромой и на уровне чувств и эмоций я будто улыбку её уловила.

Материнскую такую, тёплую. Родную.

Словно и правда матушка родненькая подошла, обняла, погладила меня по плечу и мягко прошептала на ухо: «Кушай, доченька. Для тебя старалась».

* * *

Ох, думала ли я, гадала, что лёгкая на вкус берёзовица окажется столь коварной?

Просидели мы с котом до самого вечера. Ели, пили. Пили, ели. Короче, пистец, как мы оба окосели.

И вот, икая, иногда ковыряясь в зубах тонкой рыбьей костью, Баюн у меня спросил:

– Ну-у? Какие планы, мать?

Оторвала морду от тарелки. К щеке прилип укроп. Икнула и едва шевеля языком, выдала:

– Если ты, ик… о ближайшем будущем, то планы лечь спать. Меня… ик… вырубает. Накрыло не по-детски. Берёзовица сильна-а-а. А если в масштабах королев… ик… ства, то такую роскошь спасать надо. Нельзя, чтобы всё сгинуло, ик!

– Вот-вот! – помахал кот рыбьей костью, словно это посох волшебный. – А это ты только отобедала. Ик! А уже восхитилась. Считай, не видела ты ещё ничего-у. Вот с утреца к молочной речке сходишь, обряд пройдёшь и всё-у, пробудится королевство наше. Заживё-о-у-м!

Я хмыкнула и пьяно напомнила коту:

– Ты ещё про какой-то булыжник вещал. К которому после речки меня отведёшь.

– Дурья ты башка, мя-а-ур! Не булыжник это! Я отведу тебя к сердцу мира – славному камню, что Бел-горюч зовётся, – проворчал Баюн.

Пожала плечами. Потом широко зевнула, прикрыла рот ладошкой. После сказала:

– Хорошо, как скажешь. Горюч, так горюч. Ик! Бел, так бел. Ик! Главное сейчас голову на подушечку притулить. Вот была бы мне радость.

Кот длинно вздохнул, но комментировать мои слова о заветном камне не стал. Махнул лапкой и проговорил:

– Ла-а-удно, отдыхай. У нас сложный день выдался. Сил много потратили. Я думал после обеда тебя к речке сводить, но больно мы много выпили и засиделись так душевно. Сам не рассчитал, но ведь вкусно было-у.

Он тяжело и грузно поднялся с места. Погладил округлившееся от обильного возлияния пузико и сказал:

– Идём, отведу до комнат твоих временных.

Я кивнула. Лицо ладонями растёрла, пытаясь немного себя в чувство привести. Укроп с лица отлепила. Потом погладила чудесную скатерть.

– Скатёрушка. Лапушка. Матушка, спасибо тебе за все угощения, – поблагодарила я самобраную скатерть. – Так вкусно меня никогда не кормили и не поили. Ты – волшебница.

В ответ на уровне чувств и эмоций она послала мне тёплую и добрую улыбку. И хорошо мне так стало, что сама разулыбалась.

Потом я тоже, как и Баюн едва поднялась со своего места.