Хозяйка Серых земель. Люди и нелюди - стр. 20
– Помилуйте, – отмахнулась Агафья Прокофьевна, – ваш кузен и не заметит… очень уж увлеченный человек…
Увлеченный человек приоткрыл глаз и подмигнул.
Идти, значит?
– Пожалуй… он такой… рассеянный, – вздохнула Евдокия.
И ридикюль взяла. Колдовка колдовкой, но в силу оружия она верила безоглядно.
Сигизмундус вытянул губы трубочкой и замычал так, будто бы страдал от невыносимой боли. Вяло поднял руку, поскреб оттопыренное ухо свое. Вздохнул.
– Идемте, – шепоточком произнесла панна Зузинская, верно не желая разбудить несчастного студиозуса, уморенного наукой. – Свежий воздух удивительно полезен для цвету лица.
Стоило оказаться на узеньком перроне, как Евдокия убедилась, что местный воздух не столь уж свеж, как было то обещано, а для цвету лица и вовсе не полезен, поелику щедро сдобрен мелкой угольной пылью. Из-за нее першило в носу и горле, а панна Зузинская привычным жестом подняла шелковый шарфик до самых до глаз.
– Неприятное место, – призналась она.
И Евдокия с ней согласилась.
Их поезд стоял на пятом пути, и справа, и слева расползались полотнища железной дороги. Блестели на солнце наглаженные многими колесами рельсы, а вот шпалы были темны и даже с виду не более надежны, нежели треклятый третий вагон, который Евдокия успела возненавидеть от всей души. Меж путями росла трава, какая-то грязная, клочковатая. Виднелся вдали вокзал, низенький и более похожий на сарайчик, явно поставленный для порядку, нежели по какой-то надобности.
Да и само это место было… зябким? Неприятным.
– Границу чувствуете. – Панна Зузинская произнесла это едва ли не с сочувствием. – По первости тут всегда так… неудобственно. А после ничего, свыкнетесь, но, дорогая моя, прошу простить меня за вынужденный обман…
Ее голос ненадолго заглушил тонкий визг паровоза, заставивши Агафью Прокофьевну поморщиться.
– Тут недалеко шахты угольные, – пояснила она. – Вот и построили сортировочную станцию… задымили весь город.
Она раскрыла зонтик, под ним пытаясь спрятаться от вездесущей пыли.
– Но я не о том желала с вами побеседовать… видите ли, Дульсинея… меня очень беспокоит ваш кузен… он явно не желает, чтобы вы были счастливы!
Для пущего трагизму, видать, она всхлипнула и платочек достала, прижала к щеке.
– Думаете?
– Почти уверена! – Платочек переместился к другой щеке. – Сколько на своем веку я видела несчастных женщин, что оказались во власти жадной родни… волею судьбы вы стали его заложницей…
Она говорила так искренне, что Евдокии поневоле стало жаль себя.
Волею судьбы…
И вправду, заложницей, потому как без Себастьяна ей пути нет. Серые земли – не то место, где Евдокии будут рады. Стиснув кулаки крепко, так, что ногти впились в кожу, а боль отрезвила, Евдокия произнесла, глядя в мутные колдовкины очи: