Хозяйка Серых земель. Капкан на волкодлака - стр. 34
– Он стал совершенно невозможен… – донеслось в спину. – Я слышала, что они были любовниками…
Уши вспыхнули. И щеки. И вся Евдокия, надо полагать, от макушки до самых пяток.
– Спокойно, – не очень спокойным тоном произнес князь, к слову тоже покраснев. А Евдокия и не знала, что он в принципе краснеть способный. – Мои сестрицы в своем репертуаре…
Он шел быстрым шагом, не выпуская Евдокииной руки. И ей пришлось подхватить юбки, которых вдруг стало как-то слишком уж много.
Слуги сторонились. Провожали взглядами. И если так, то… сплетни пойдут…
Себастьян меж тем свернул в коридор боковой, темный, и дверь открыл.
– Прошу вас, панна Евдокия…
И снова коридор.
Дверь.
И пустая комната с голыми стенами. Темный пол. Белый потолок.
Узкие окна забраны решетками. Запах странный, тяжелый, какой бывает в нежилом помещении, то ли пыли, то ли плесени, а может, и того, и другого сразу.
Себастьян дверь прикрыл. И засов изнутри задвинул.
Вот как это понимать? Будь Евдокия особой более мнительного складу, она бы всенепременно возомнила бы себе нечто в высшей степени непристойное.
…хотя куда уж непристойней-то?
Наедине. С мужчиной… пусть родственником, но не кровным… и с его-то репутацией…
…и с собственной, Евдокии, напрочь отсутствующей.
– В заговор меня вовлечь решили? – поинтересовалась Евдокия, заставив себя успокоиться.
Лихо не поверит. Он всегда смеялся над слухами… а уж о нем-то самом после той статьи чего только не писали…
– Почему сразу в заговор? – Себастьян одернул белый свой пиджак.
Костюм на нем сидел, следовало сказать, отменно. Вот только выглядел Себастьян несколько… взъерошенным? И бледен нехарактерно, даже не бледен – сероват. Щеки запали. Скулы заострились. И нос заострился тоже, сделавшись похожим на клюв.
– А потому как в этаких помещениях только заговоры и устраивать… и еще козни плести. – Евдокия успела оглядеться.
А ведь некогда мебель была… и ковер на полу лежал… и на стенах висели картины… куда подевались? А известно куда, туда, куда и большая часть ценных вещей, каковые были в этом доме.
– Козни… козни строить – дело хорошее. – Себастьян подошел к двери на цыпочках и прижал к губам палец. Наклонился. Прислушался.
Кончик носа у него дернулся, точно Себастьян не только прислушивался, но и принюхивался.
– Вот же… любопытные… идем. – Он в два шага пересек комнату, взлетел на подоконник и что-то нажал, отчего окно отворилось вместе с кованой рамой. – Евдокиюшка… ну что ты мнешься? Можно подумать, в первый раз…
– Что в первый раз? – Радость от этой встречи – а Евдокия вынуждена была признаться себе самой, что ненаследного князя она рада видеть, – куда-то исчезла, сменившись глухим раздражением.