Хозяйка Мельцер-хауса - стр. 53
Мама была последним человеком, которого она хотела бы сейчас видеть. Был один-единственный человек, который мог бы помочь ей в этой ужасной ситуации, человек, которому она доверяла целиком и полностью.
– Спасибо, Эльза…
Она выбежала из столовой, поднялась на третий этаж и постучала в комнату Мари. Однако дверь открыла не Мари, а Августа.
– Мне нужно немедленно поговорить с моей золовкой…
До нее донесся какой-то писк и нервный голос Мари – Августа должна отказать в визите, у нее сейчас нет времени.
– Через час, милостивая госпожа, – с сожалением сказала Августа и снова закрыла дверь.
Китти просто остолбенела. Как это через час? Что Мари себе позволяет? Она нужна ей. Сейчас и здесь. Она не имеет права заниматься только своими крохами!
6
– Eeh, Messieurs les soldats… кофе приготовлен… Levez-vous… вставайте!
Луч света коснулся покрытого соломой земляного пола, затем скользнул по спящим людям, распугав дюжину серых мышей – они, словно маленькие торпеды, нырнули в сено, чтобы найти там прибежище.
– Приехали… – пробурчал Ганс Вольтингер. – On arrive…
Гумберт лежал скрючившись, скрестив руки на груди и подтянув ноги. Он не шевелился: каждый раз, просыпаясь утром еще одного распроклятого дня, он надеялся, что, может быть, про него забудут и больше не вспомнят. Ну почему он не может превратиться в пучок соломы? Или, например, в деревянные грабли, такие, как эти, что преспокойно висят тут себе на стене и не знают ни о какой войне.
– Черт бы их побрал, этих треклятых вшей, – прохрипел Юлиус Кернер, расчесывая свою кожу так яростно, что неприятный скрежет ногтей о кожу был слышен всем. – Ну почему они кидаются на меня одного. Кровь, что ли, у меня сладкая? Они меня скоро сожрут.
С той стороны, где расположился на ночлег маленький Яков Тиммерман – он был здесь уже четвертым, доносился слабый стон. Лошадь, которой он вчера чистил скребком левое заднее копыто, сильно лягнула его. И хотя Тиммерман быстро отпрыгнул, кляче все же удалось задеть его голень. Гумберт тогда страшно испугался и уронил ведро с водой, за что его потом битых полчаса отчитывал унтер-офицер Крюгер.
– Ну как ты, Тиммерман? – спросил Ганс Вольтингер.
Долговязый и жилистый Вольтингер был немного старше остальных трех, до войны он работал учителем в деревенской школе. Может быть, поэтому Вольтингер считал, что именно он должен держать над ними негласное шефство. Гумберт терпеть его не мог, но еще больше он ненавидел Юлиуса Кернера – за то, что тот так отвратительно ел. Он жевал, не закрывая рта, так что можно было видеть, как между нижней и верхней губой текут слюни и как его маленькие редкие зубы перемалывают пищу.