Хозяйка гостиницы и... Волка - стр. 23

«В случае гибели мужа, жена вправе выйти замуж. Если не захочет, клан обязуется выдать замуж насильно».

Насильно! А то, что произошло, не насильно?!

Это мне поначалу показался договор бредом и немного смешным. В свете последних событий ничего смешного в нём не было.

Жестокость в ярком своём проявлении.

Я сложила ключи, договор и план гостиницы в большую парусиновую сумку. Это теперь моя рабочая сумка, пока кабинет себе не подготовлю и не найду сейф.

Последний придётся искать в руинах города, куда возвращаться страшно не хотелось.

Собрала на совок древесную пыль. На белоснежной от обработки древесине написала «ВИП». Тонкой кисточкой, чёрной краской. У меня красиво получилось: уроки каллиграфии даром не прошли.

 Эта комната самая большая, с видом на тайгу и сад, с отдельной ванной и множеством диванов. Имелся телевизор, который, между прочим, показывал российское телевидение. Вентиляция и кондиционер. Одним словом, мой люкс.

До третьего этажа добрался запах жареного мяса.

С вещами я вышла в коридор, прошла большой холл. Везде выключила свет, оказавшись в кромешной тьме.

 Пустые гостиницы  — место мистическое. А гостиница в мире оборотней тем более.

Свет горел внизу у входа, я начала спускаться. Запах усиливался. Услышала, как трещат поленья. Волк топил камин и в нём что-то жарил.

Я так надеялась, что не соперника!

Надрываясь и кряхтя, я уже вытащила письменный стол из комнаты в коридор. Это моя стойка регистрации. Пока так.

На неё я скинула сумку, нужно было очень много сделать. Пока мы с Владимиром Гурьяновичем вдвоём, и я,не опасаясь, вещи на столе оставила.

Не спешила его видеть.

От волка, судя по договору, я никуда не денусь. Владимир Гурьянович не самый худший вариант, поэтому я буду стараться с ним не конфликтовать.

Единственное, что сильно напрягало: ему хочется, а мне нет, и это походило на браконьерство. Принуждение и брак поневоле.

За окнами стояла ночь. В камине горел костёр, установлен вертел. Жарился не оборотень, если только маленький и когда-то хрюкающий. Кабанчик.

Владимир Гурьянович сидел ко мне широкой спиной. Лапы он сложил по-турецки. На хвосте сидел, и его кончик пушистый стелился по полу.

Тихо.

 Трещала смола на дровах, где-то в детской тикали часы. Шуршала сталь об точильный камень. Владимир точил ножи и складывал их возле себя.

Кушать хотелось. Забыть всё, что произошло днём. Нужно было примириться, подружиться. А сил в себе не находила. Боялась даже подойти к нему.

— Владимир Гурьянович, —  позвала я.

У волка уши встали домиками, но он не оглянулся, продолжал заниматься ножами.