Хозяйка дома у озера - стр. 33
– Я понял, что ты идиот, не зря тебя Алла бросила, – гость отставил стакан.
– А откуда ты знаешь, что бросила? – Матвей паскудно улыбнулся. – Сама сказала? Хотя, вряд ли, ты для нее слишком мелкая добыча, а эта девочка на мелочи не разменивается. Скорее по обыкновению подслушал, когда она к старику прибегала жаловаться. Что-то она к нему зачастила… Скажи, он ее утешил?
– Ах ты, паскуда!
Все произошло очень быстро. Гость схватил Матвея за майку, а тот словно только этого и ждал, несильно размахнулся и ударил кулаком мужчину в бок. Андрей согнулся пополам, глотая воздух.
– Получил, папашин прихвост…
Настя не знала, что сильнее не понравилось гостю: прозвище или удар в бок, но тот неожиданно выпрямился, и каким-то иноземным и совершенно изуверским способом схватил Матвея за руку и нагнул над столом. От резкого движения звякнули бутылки.
– Давно пора было поучить тебя уму-разуму, – молвил гость и ткнул Матвея лицом в стол.
Кто ж так уму разуму учит?
Настя покачала головой. Без хворостины, без цитат из библии, из тех, что пожалостливее, чтобы на слезу прошибло? Это не учение, а кабацкая драка, когда хочется душеньку отвести. У них в имении Прошка был очень охоч до таких, завсегда был готов кулачищи почесать.
Матвей взвыл, силясь вырваться, затрещала ткань майки, одна из бутылок от его движения опрокинулась и резко-пахнущая прозрачная жидкость разлилась по столу.
– Чертов прихвостень!
Матвей все-таки вывернулся, выпрямился и оттолкнул от себя гостя. Сильно оттолкнул, от всей широкой русской груди… Вернее души, далась ей его широкая грудь. И силушки не пожалел. Ударил так, что Андрей отступил на несколько шагов, наткнулся на плетеное кресло-качалку, не устоял на ногах и грохнулся на пол. Кресло, прутья, которого собирал, вымачивал и сушил еще дядька Егор – муж нянюшки, жалобно скрипнуло и завалилось на бок.
Эх, Насте бы сейчас кухаркин ухват или, на худой конец, кочергу, вот уж она бы этого Андрея отходила по хребтине, совсем как, прачка своего муженька – гуляку.
– Я предпочитаю обращение референт, а еще лучше Андрей Иванович, – сказал гость, поднялся, снова задел кресло. И вдруг разозлившись, схватил его и швырнул в окно. Чужое негодование очень напоминало мешок с зерном, в котором обнаружилась прореха. Вроде бы только что он держал себя в руках, и мешок казался целым, и вот уже тонкий ручеек овса посыпался на землю. А гость обрушил свою немилость на мебель, на дом. На ее дом.
Кресло ударилось о стекло, по которому тут же зазмеилась тоненькая трещина.
– Не дорос ты еще до Ивановича, прихвостень…