Хозяйка дома у озера - стр. 24

Настя оглядела гостиную. Бутылки все еще стояли на столе, но были сдвинуты к стене. Матвей собрал осколки, вымыл пол и даже пожарил картошки. Вон, на столе, накрытая крышкой сковорода, от которой идет ровное тепло.

Этот мужчина полон скрытых талантов. Помнится, папенька Настеньки и кухню-то находил не всегда, а только в третий четверг месяца, когда кухарка получала целковые. Конечно, кухня – это же не винный погреб.

А насчет вина это идея… Журчание воды ванной смолкло. Настя, быстро взяла бокал, плеснула в него янтарной жидкости и поставила, рядом со сковородой.

Что такого? Папенька при виде стакана моментально добрел лицом. Он очень уважал тех, кто наливает ему без напоминания и укоризненных взглядов.

Матвей вошел в гостиную, на этот раз его наряд был более приличным, но странным образом казался Насте еще более вызывающим. Вместо полотенца на мужчине были обтягивающие штаны из грубой рабочей ткани. Сейчас все в таких ходят. Нянюшке бы точно поплохело, а вот Гульке бы понравилось, особенно отсутствие рубашки.

Настя же не могла понять, нравится ей или нет. По всему выходило, что не должно. Но отвести взгляд от широкоплечей мужской фигуры получилось с трудом.

Матвей вытер голову, бросил полотенце в кресло, взялся за спинку стула, да так и замер, глядя на бокал с самогоном, который нынче именовали не иначе, как заграничным слово «виски». А потом вдруг метнулся к двери, подхватил с пола пакет и стал торопливо выкладывать на стол предметы.

Икону – «Пресвятая богоматерь Владимирская», красивая, но какая-то безликая. Перевелись богомазы, как и ведьмы.

Бутылку с водой.

Из ближайшего колодца, не иначе.

Свечи.

Ну, вот к чему они ему, когда есть волшебные шарики и рычажок? Свечи, надо сказать тоже разучились делать. Сейчас они все как одна какие-то тощие, неказистые, чадящие и вонючие. Голова так заболит, что точно к праотцам отправишься.

Серебряная ложка. Это еще зачем? Серебра, вон, в буфете навалом.

Соль? И в правду хозяйственный мужик.

– Вернулась? – спросил Матвей, глядя при этом почему-то на дверь. – А то я уже волноваться начал. Пришел, а дома тишина, никто с караваем не встречает. Гадал, куда ты подевалась? – он старался говорить насмешливо, но голос выдавал его волнение. – По магазинам бегала? Или на исповедь?

«По поминальным лавкам, – чуть не сказала она. – По вам панихиду заказывала».

– Это, конечно не кофе в постель, – он коснулся стакана, – но все равно приятно.

Настя мысленно фыркнула, немного раздосадованная его бесцеремонностью. С ней обычно так не разговаривали. Не в прошлой жизни, не в нынешней.