Хозяин жизни - стр. 33
– А может, возобновим совместные заезды? – Ванька делает паузу, смотрит с ожиданием, и потом продолжает: – Мне, как оказывается, это очень нужно, и тоже не только в смысле биоэнергетики. Общения с тобой не хватает! Споров наших… Твоей ругани за какие-то мои огрехи…
Я снова ловлю его бездонный взгляд и воспоминания, нахлынувшие при этом, заставляют сердце сжаться от осознания безвозвратной утраты очень важных минут, часов и даже дней. При этом начинает тревожить что-то, ещё не до конца мною осознанное, то, что станет ясным только где-то впереди. Обнимаю братишку за шею и прижимаю к себе.
– В твою лохматую башку такие умные мысли после мозготрясения пришли? – ехидно интересуюсь я ему на ухо.
– Наверно, – хмыкает он, пожимая плечами, и насмешливо добавляет: – Хотя – ты же сам говорил – откуда там мозгам завестись? И всё-таки, как смотришь на такой вариант?
– Положительно. Мне тоже всегда не хватает нашего общения. Но пока ты давай окончательно поправляйся, становись на ноги, а там уже и решим.
– Насчёт «окончательно поправляйся», Саш, ну давай я ещё денёк полежу, а потом потихоньку начну вставать и работать. Ну пожалуйста…
– Посмотрим на твоё завтрашнее состояние, – бурчу я. – У тебя ведь кости, не смотря на мои воздействия, срослись ещё не до конца.
– Но ведь это только рожа, а не ноги или руки…
– Повторяю: посмотрим!.. – и выхожу.
В своём кабинете открываю окно и… опять закуриваю. Да… Разбередил братишка, вспомнив нашу жизнь в той милой однокомнатной квартире. А поскольку я очень устал за эти несколько дней – не столько физически, сколько эмоционально, – мне вдруг захотелось туда приехать, посидеть и… набраться сил! Понимаю, что стремление набираться сил где-то в одиночку странно для человека, имеющего любящую семью и просторную уютную квартиру, в которой царит атмосфера заботы и взаимной теплоты. Казалось бы, зализывать полученные раны и готовиться к получению будущих надо среди родных людей, но с таким подходом у меня что-то не клеится, и, когда тяжело, тянет в наше с Ванькой прежнее жилище на одиннадцатом этаже.
Вообще это место на уровне подсознания всегда со мной. Мы разъехались по своим семьям почти столько же лет назад, сколько прожили там, и, казалось, надо бы привыкнуть к новым реалиям, но почему, переступая тот порог и оказываясь в знакомой прихожей, я будто облегчённо выдыхаю, как путник, вернувшийся под родной кров после долгого путешествия? Почему, порой проснувшись ночью, я через годы слышу знакомое клацанье замков той входной двери и шорохи в прихожей, как было тогда, когда братишка возвращался после работы или вечерней учёбы. Почему я часто вспоминаю те поистине счастливые минуты, когда мы, сидя на «своих» табуретках у стола на кухне, под чай или кофе могли часами что-то обсуждать, спорить… А чего сто́ит воцарявшаяся тишина, когда каждый из нас устраивался с какой-нибудь книгой, и начинался священный процесс познания. Конечно, я могу и сейчас сесть с книгой там, где проживаю со своим семейством, и меня никто не будет трогать, поскольку все знают, что папа занимается. Во время таких занятий только наш кот Антошка приходит ко мне в кресло и устраивается рядом. Но, увы, это же совсем не то! Я… тоскую по тем состояниям! Там, на одиннадцатом этаже, веет чем-то очень надёжным, нерушимым, и когда я туда вхожу, ощущаю некое совершенно особое чувство, а покидая эту квартиру и переступая её порог, будто делаю над собой усилие и даже несколько раз оглядываюсь.