Хозяин Вселенной - стр. 34
Стена-дверь расходится, и в моё убежище философа входит Биан, держа в руках корзинку и авоську.
– Рома, будь добр, сгоняй в лесок. Так розовых грибов охота, и вообще, перекусим…
– Да, шеф! – я поднимаюсь с пола. Он прав, на сегодня это будет хоть какая-то польза от моего пребывания на работе.
– Знаешь, где легче всего найти? У Изумрудного ручья.
– Это далеко…
– Зато надёжно, ибо наши славные аналитики туда не добрались. И грибы там самые вкусные. Да не ленись!
– Лечу, шеф!
Я выпархиваю наружу, в сияющий послеполуденный зной. Впрочем, на лету ветер скрадывает жару, особенно если не лениться и подняться повыше. Что я и сделал, использовав первый же восходящий поток.
«Ира, Ир…»
«Ау, любимый!»
В груди сразу становится тепло и щекотно. Ведь это всё про меня, ага…
Бесплотный шелестящий смех.
«Похвалить тебя ещё?»
«Можно. Я просто так вообще-то…»
«И не просто так, а спросить, чем я занимаюсь, и пожаловаться на бессонницу. Я не права?»
«Права, как всегда. Я знал, на что шёл, когда женился на потомственной телепатке».
Снова бесплотный смех.
«Ладно, Рома, не переживай. Отвечаю на невысказанные вопросы. Бессонница у тебя временная, поскольку ты не можешь найти выход на нужные файлы в Едином энергоинформационном поле Вселенной. Но процесс запущен, и как только, так сразу».
«Твои бы слова да Создателю в уши».
Опять смех.
«У него полно других дел, кроме как слушать какую-то крылатую-пернатую. Второй вопрос ещё проще – сижу тут, разбираюсь со схемами взаимодействия разных «клубов». Голова пухнет, устала, хочу к мужу и дочери. Вот».
Мне тепло и щекотно.
«Скоро, совсем скоро, маленькая моя. Каких-то пять часов».
«Целых пять!»
Между тем Изумрудный ручей уже почти подо мной. Шесть вёрст пролетел незаметно.
«Мне шеф велел грибы собирать. Больше никакого толку от меня сегодня».
Шелестящий смех.
«Всё предыдущее ерунда. Но если ты не справишься и с этим заданием, то покроешь себя неизбывным позором».
«Ух ты и ехидная!»
«А ещё я красивая и умная, как говорит наша дочь. Всё, давай уже будем работать!»
Я ввинчиваюсь в штопор. Вот поговорил, и сразу светло и радостно на душе… А синий ковёр джунглей уже несётся навстречу. Ух, здорово!
И откуда-то из глубины всплыло: «вошедшему в штопор помочь может только он сам»… Ангельские поговорки всё-таки заметно отличаются от человеческих.
Ветви деревьев шумят над головой, джунгли пересвистываются, щебечут и поют на разные голоса, и сквозь эти звуки едва пробивается тихое журчание ручья. Какой-то энтузиаст выложил чашу родника крупными, с кулак, изумрудами, вследствие чего, очевидно, ручеёк и приобрёл своё имя – Изумрудный. Должно быть, в полдень, когда неистовые потоки солнечного света проникают под полог леса, эти изумруды необычайно красиво сверкают и разбрасывают кругом острые колкие лучики. Однако сейчас день клонится к вечеру, и косые солнечные лучи не в силах пробить буйную массу растительности, отчего внизу копится предвечерняя тень, готовая незаметно перейти в полусумрак.