Хозяин тишины - стр. 28

– Каких же?

– Первое и главное: вы не должны меня касаться. Никогда и ни при каких обстоятельствах. За нарушением этого правила может последовать немедленное увольнение. Ясно?

«Очень надо мне тебя лапать» – хотелось ответить мне. Но я выразилась куда вежливей:

– Конечно, Владимир Викторович.

Что ж, изнасилование мне, похоже, не грозило.

– Второе: вы должны являться по первому моему требованию. У вас ненормированный рабочий день, случиться может всякое. Я не против вашего отдыха, личных увлечений и общения с другими людьми. Но если я вас зову, вы должны все бросить и идти. Не бойтесь, это не будет происходить слишком часто – возможно, это не произойдет никогда. Однако это должно быть оговорено и усвоено.

– То есть, мне нельзя покидать дом?

Он ненадолго задумался, потом покачал головой:

– Нет, дом покидать можно, вы не в клетке. Но постарайтесь не делать этого слишком часто и всегда предупреждать Фролову.

– Кого?

– Вам она известна как Анастасия Васильевна, – отозвался он. – Третье правило очевидно: вы справляетесь со своей работой. Мне все равно, как, это уже на ваше усмотрение, мне важен результат. Четвертое – вы стараетесь не говорить со мной. Задавать вопросы, не связанные с работой, вам запрещено.

– Хорошо.

Не очень-то и хотелось.

– И, наконец, пятое: иногда мне нужна тишина, и это тоже будет вашей обязанностью. Когда я прошу вас об этом, вы должны добиться абсолютной тишины. Выключайте всю технику, переобувайте всех цокающих шпильками дам в тапки на мягкой подошве. Опять же, мне не важно, как вы это делаете, мне важен результат. Думаете, вы справитесь?

– Я сделаю все, что от меня зависит, Владимир Викторович.

– Хорошо, тогда мы сработаемся.

Он направился прочь из беседки, больше ничего от меня не требуя, а я стояла среди роз и смотрела ему вслед. Я пыталась для себя определить, какие впечатления оставила у меня встреча с Гедеоновым.

С одной стороны, он мне не понравился – это очевидно. Не так сильно, как Мартынов, но хозяину поместья определенно досталось почетное второе место. Он был высокомерным, властным и избалованным деньгами.

Но в то же время, он восхищал меня – тем, как справлялся со своим состоянием. Его движения были уверенными, пружинистыми, в его теле таились сила и грация, которые он, казалось, едва сдерживал. Уж не знаю, как, но Гедеонов не просто примирился со своей слепотой, он ужился с ней, он не позволил ей сковать себя.

И это поднимало его в моих глазах выше, чем любые деньги.

Моей главной проблемой, этакой Спартой, до конца державшей оборону, стали горничные. Они в большинстве своем были немногим старше меня, но это их и смущало. Им казалось, что мое назначение на эту должность – всего лишь недоразумение. Этим красавицам хватало такта улыбаться и кивать при встрече со мной, да и то их дружелюбие было не слишком убедительно. Если им не нравились мои поручения, горничные попросту пропускали их мимо ушей.