Хозяин теней - стр. 40
– Вообще-то да, – плоско объявляет он. Девушка – как и любой другой человек до нее – только недоверчиво качает головой. Теодор привык.
Он поднимается на ноги и стонет: спина раскалывается, он слышит, как хрустят внутри его двухсотлетнего тела кости. Перелом? Для бессмертного он слишком хрупок, если даже такая субтильная особа умудрилась раздробить ему кости об асфальт, всего лишь «спасая жизнь».
Теодор выгибается, растягивая позвоночник, от внезапной боли на его глазах выступают слезы. Девчонка даже не пытается встать на ноги.
– А теперь, – говорит Теодор, не обращая на ее шок никакого внимания, – поговорим о вашем несправедливом обвинении.
– Обвинении?
Приходится снова сесть и затолкать стон подальше в горло, чтобы девица восприняла его слова всерьез.
– Да, насчет спасения моей жизни. На вашем месте я бы не стал разбрасываться такими словами направо и налево.
Она сводит брови к переносице и кусает губу. Переводит взгляд с его лица на сгорбленную спину.
– Мистер Атлас, я думаю, вам нужно в больницу…
– Да черт бы вас побрал, мисс! – выкрикивает Теодор так, что она вздрагивает. – Если вы еще не поняли, я нисколько не пострадал и ваша помощь мне не нужна. А теперь я попрошу вас забрать назад свои слова и не вспоминать об этом. Никогда.
Не поможет. Теодор знает, что теперь у него нет выбора: даже если от столкновения с «Ситроеном» на нем не осталось бы и царапины, эта наглая самоуверенная девчонка рисковала собой, чтобы его защитить, что означает только одно. И это приводит его в бешенство, какого он не испытывал со времен студенчества Бенджамина.
Черт бы побрал этот неписаный закон. Он бессмертный, он не обязан его соблюдать!
– Ну? – зло выдыхает Теодор, путаясь в своих же умозаключениях. Девчонка несколько раз моргает, прежде чем выдавить из себя неуверенное:
– Я не понимаю, о чем вы…
Да пропади оно все пропадом! Теодор в долгу перед ней, даже если спасать его не было никакой нужды. А раз так, то…
– Хорошо, черт с вами, мисс.
– Простите?
В этот момент он ненавидит себя больше, чем ее.
– Я помогу с вашей работой. Тогда вы будете считать мой долг перед вами исчерпанным, не так ли? – Теодор настолько зол, что слова едва ему даются. Он шипит сквозь стиснутые зубы, забывая о всяком акценте.
Ее лицо все еще не выражает ничего, кроме растерянного испуга. Теодор давит, и у нее не остается иного выбора: она кивает, и неизвестно, кто из них двоих сейчас меньше верит в происходящее.
– Это странно, – наконец заявляет девушка, окончательно приходя в себя. Она встает, не сводя с Теодора напряженного взгляда. Тот тоже поднимается на ноги и сосредоточенно отряхивает брюки.