Хозяин моей души - стр. 32
Гис резко прижал два пальца к ее губам, заставляя замолчать. Сердце Лайнесс стукнуло в груди особенно громко и гулко.
– Твой скудный ум меня утомляет и злит, – спокойно сказал демон. – Прими тот факт, что у обычных людей не бывает желтых глаз. В тебе есть искра хаоса. Тот отпечаток, что вложил мой брат Нуар, создавая ваш род.
– Мой ум не скудный. – Лайнесс дернула головой, убирая его пальцы с губ. – Сами сказали, что, будь я оборотнем, не вышла бы из магического круга.
– Это верно. Поэтому мне и интересно, кто ты на самом деле. Подозреваю, что не просто разменная монета.
– Вы упомянули, что ваши слуги придут и скажут, кто я и зачем вам, – вспомнила Лайнесс, стараясь не думать, что он с ней сделает, если она все-таки окажется разменной монетой в дьявольской игре.
– Они должны вернуться в течение двенадцати дней. То есть до полнолуния, – хмуро ответил Гис. Ему не нравилось то, как смело стала вести себя смертная. Слишком много болтает. – Но мы не будем скучать до их появления, а тоже поищем ответы. Идем!
Гис резко схватил ее за руку и потащил к ступеням, чтобы выйти из купели. Осознав, что сейчас они оба голые выйдут наружу, Лайнесс стала изо всех сил упираться.
– Подождите! Что вы делаете? Отвернитесь, мы же оба голые!
Демон обернулся к ней, зверея от злости. Его зрачки снова вытянулись, а верхняя губа приподнялась наверх, обнажив кончики клыков.
– Меня не интересует, насколько ты одета или раздета. Желтоглазые не вызывают у меня ничего, кроме стойкого отвращения. Твоя нагота меня не волнует. Запомни это, Лайнесс.
Лайнесс потеряла дар речи от его слов. С одной стороны, это вселяло надежду, что он ничего ей не сделает. С другой стороны, было обидно слышать, что она вызывает отвращение.
Выйдя из купели, она за долю секунды надела сорочку прямо на мокрое тело и тут же закуталась в накидку. Гис же по щелчку пальцев стал сухим и одетым.
– Куда мы идем? – спросила Лайнесс, когда Гис двинулся к выходу из беседки.
– Побольше узнаем о тебе.
– Будет больно?
Гис внимательно посмотрел на нее. Можно было пошутить и припугнуть. Или сказать, что ему все равно, будет ли ей больно от его экспериментов. Но вместо этого он просто качнул головой, без слов обещая, что не сделает ей больно.
Он с изумлением поймал себя на том, что впервые не хотел быть жестоким к творению Нуара. И это было странно. Лайнесс не сделала ничего, чтобы заслужить его благосклонность. Наоборот, она воплощала собой все то, что он презирал: слабость, трусость, скуку. А еще она оборотень – одного этого было достаточно, чтобы насладиться ее страданиями.