Хозяин Деревни - стр. 30
Бли-и-ин… оказывается, мужики столько едят… ёшкин кот!
Удивительно, как Серафима еще не воет от постоянной готовки. Я бы сдулась. А ведь еще недавно думала, что она перебарщивает, выставляя на стол такое огромное количество снеди. Не тут-то было, всё сметается практически подчистую.
«Мы просто с раннего утра ничего не ели. Уехали в пять и только вернулись»
Читаю текстовой сообщение, которое, снова на время одолжив мой телефон и вытерев пальцы салфеткой, набирает Гольдман.
– Я и не… ничего… не говорю…
Поднимаю ладошки вверх, будто сдаюсь, и всячески стараюсь не краснеть.
Вот же засада, заметил!
М-да, до жути неловко вышло.
Щеки опаляет жаром, когда по очереди смотрю на мужчин, прячущих от меня улыбки. Думаю, как бы еще извиниться. Не хочется выглядеть чопорной ханжой, развешивающей ярлыки направо и налево, но чёртов кашель сбивает планы.
В горле начинает першить и щекотать. Легкие сдавливает спазмом.
Свернувшись в клубок и закрыв рот обеими руками, сотрясаюсь всем телом, пытаясь побороть очередной приступ. Но не могу.
Кашляю и кашляю, пока внутри не начинает жечь.
– Простите, – сиплю, чуть отдышавшись.
Ни на кого не глядя, зажимаю пальцами край рукава, оттягиваю его и, стараясь не анализировать мысль, что кто-то может принять меня за свинку, вытираю с глаз слезы.
Да, вот так. Красиво болеть я не умею.
Да и разве может болезнь красить?
Нет, конечно. Она лишь доставляет страдания и заставляет мучиться. Кого-то от высокой температуры и головных болей, кого-то от дикой потливости и одышки, кого-то от невозможности спать из-за постоянной заложенности носа.
Моя проблема – кашель.
Я его ненавижу. Ненавижу, потому что когда он в меня вцепляется, то держит мертвой хваткой, не спеша отпускать. Какие бы лекарства не принимала – всё бесполезно. Стабильно дней пять мучает, доводя до слез и порой до рвоты.
– Всё хорошо, Эля. Держи, – Альберт протягивает мне стакан воды.
Когда успел наполнить, сказать не берусь. Не видела. Но благодарно киваю и, пока мужчины, делая вид, что ничего особенного не случилось, заканчивают прием пищи, я потихоньку стараюсь отдышаться и прийти в себя.
– Чай? Кофе? Молоко? Сок? – уточняет хозяин дома, спустя пять минут поднимаясь на ноги.
Он отходит в противоположную часть кухни и включает чайник.
Для того, кто имеет домработницу, собственного начальника безопасности и кучу людей в подчинении, если мои воспоминания о первом дне знакомства были явью, а не игрой больного воображения, Гольдман совершенно не выглядит снобом и белоручкой.
Он знает, что и где находится в его доме и, не сомневаюсь, не считает зазорным сам себе приготовить поесть или попить.