Хозяева плоской Земли. Путеводная симфония - стр. 61

Поначалу он принял меня с раздражением, думая, вероятно, что южане тупы и медлительны, однако мне удалось его довольно быстро в этом разуверить, я втянулся в игру с ветром, получив, правда, пару раз парусом по лицу, что меня исключительно раззадорило, и в итоге не успел дождь нацедить нам воды выше настила, как откуда ни возьмись появились первые скалы, Лукас чертыхнулся, бросил снасти на меня, а сам одним прыжком заполнил собой корму, где его дожидалось безхозное рулевое весло. Василика тоже не сидела сложа руки. Как дочь рыбака и морехода, почуяв опасность, она вооружилась одним из гребных вёсел, легла грудью на нос ялика и теперь отчаянно отпихивалась им от гладких боков поджидавших нас камней. Не дожидаясь команды, я посдергивал с мачты всю оснастку, что не смог сдёрнуть – закрепил тросами, посмеиваясь в душе над тем, что показываю большущий деревянный средний палец ветру. Приливное течение подхватило нас и повлекло вдоль берега. По тому, что Лукас не кричал, а Василика убрала весло и села прямо, я сообразил, что всё идёт, как нужно. Однако радоваться было преждевременно. Громыхнул гром. Ветер у берега стих, но дождь встал стеной. Мы начали осторожно огибать остров, выискивая подходящее местечко, чтобы приткнуться. Лукас, разумеется, собирался добраться до причала, где они обычно швартовались, да вовремя смекнул, что сейчас не самое подходящая для этого погода. Василика уже стояла на носу в полный рост и махала рукой, указывая, где, по её мнению, лучше пристать. Лукас кричал в ответ, что, мол, нет, ещё рано, в смысле, что здесь слишком глубоко и лично ему, вытаскивая ялик на сушу, купаться не хочется. Василика соглашалась и сразу же снова начинала махать, обнаруживая очередную заводь. Я стоял между ними, готовый ровным счётом ко всему. Если бы девушка сказала мне броситься в воду и тянуть их на берег, я бы не раздумывал. Тем более что вода уже была всюду, разве что ботинки ещё держались. А в подобных случаях ноги – самое важное. Можно промокнуть до нитки и замёрзнуть, но если ноги сухие и в тепле, простуда отменяется. А вот если промокли и замёрзли ноги, кутайся, сколько хочешь – кашель неотвратим. Когда живёшь в местах вроде наших, эти простые заповеди знают все. Поэтому наш ялик упорно двигался дальше, до тех пор, пока Лукасу ни приглянулась отмель, заваленная сверкающей галькой. Я тем временем уже сидел на вёслах и грёб, что было сил, чтобы с ходу заставить нашу посудину заползти брюхом как можно выше на берег. Этот манёвр нам удался замечательно, так что в конечном счёте ноги вымокли у всех, но не так сильно, как я боялся. Подгоняемые снова разволновавшейся Василикой, мы не только вытащили ялик из воды полностью, но и привязали к стволу ближайшего дерева. Удостоверившись в том, что пути к отступлению есть, мы побежали следом за Лукасом вдоль опушки в том направлении, где, как он знал, находилась их импровизированная пристань и где должна быть лодка Бьярки, поскольку больше ей быть просто негде, если только – какая чушь – сон ни оказался в руку. Согревшись на бегу, мы вскоре и правда наткнулись на узкие мостки с торчащими из воды палками. Вернее, натолкнулся я на Лукаса, который при виде этих самых мостков встал, как вкопанный. Потому что он теперь своими собственными глазами видел, что мостки пусты, то есть, что никакого ялика и в помине нет. Василика была права.