Хозяева плоской Земли. Путеводная симфония - стр. 127

– И что ты только в нём нашла?..

Все рассмеялись. Начало знакомству было положено. Оказалось, что отец вот-вот тоже должен подойти. Вероятно, по сообщениям из уст Кроули они уже поняли, что с их сыном происходит нечто серьёзное, и заранее подготовились. Пока тот занимал обеих женщин разговорами, я под шумок сходил в чулан и припрятал там наше подозрительное сокровище. Заворачивать в шкуру не стал, свернул и положил её отдельно. Чулан, как водится в наших местах, не запирался, так что я завязал на память узелок, чтобы переговорить об этом с Кроули. Времена явно менялись, а потому глупо было ожидать прежних нравов.

Глядя на то, как моя мать воркует с Василикой, я невольно подумал об Ингрид, и мне стало её искренне жаль. Вот так же и она когда-то была принята в нашем доме, её любили и привечали, правда, Кроули, насколько я помню, вёл себя более сдержанно, а мать так часто не улыбалась. А сейчас она, ни в чём ровным счётом не повинная, брела где-то по лесу с братом, наверняка плакала, а он её утешал. Не помню, кто, но кто-то говорил, что, мол, нельзя строить своё счастье на чужом несчастье. Только как теперь это всё исправить?..

Когда мы уже сидели за обеденным столом в трактире, подошёл отец. В отличие от матери, он тщательно старался сохранять серьёзность и стал расспрашивать Василику про её жизнь на севере, про семью, про то, что и когда там у них нынче ловится, посетовал на то, что давненько не заезжал в родные места, сразу же получил предложение погостить, сказал, что подумает, вспомнил про меня, поинтересовался, как мне там понравилось и как вообще прошла поездка, и удовлетворённо закусил ответ шматком парного барашка с редькой. Наибольшее удивление у меня вызывала Василика, за которую я дорогой несколько опасался и которая теперь вела себя за столом совершенно непринуждённо и расковано. Хотела – улыбалась, хотела – молчала, хотела – задавала действительно интересовавшие её вопросы. Под конец трапезы она уже знала многое из того, что было изложено мной на предыдущих страницах и даже предложила тост за моего путешественника-деда. Мать, я видел, была тронута. Кстати, тостовать тоже было чем, поскольку мы в нашем трактире слегка поддавались влиянию континента, точнее, вынужденно подыгрывали наиболее требовательным гостям, и мать втихаря ввела в меню несколько видов бражки по рецептам моей бабушки: из берёзового и кленового сока. Брожение она прерывала даже раньше положенного срока, и в итоге содержание в напитке алкоголя было весьма условным, не больше двух-трёх процентов, если выражаться научно, однако многим нравилось, а некоторые даже умудрялись слегка пьянеть, думая, вероятно, что им предложили пиво или вино. Не упустила Василика и шанса рассказать моим родителям о том, как понравилось ей в гостеприимном доме их старшей дочери, промолчав, разумеется, об интересном положении последней. Отец вслух задумался, зачем это Тандри да ещё с мужем потянуло не в самую хорошую погоду в такую даль, на что мы лишь плечами пожали и стали на два голоса описывать свои приключения, поиски пещеры, находку, разговор с колдуньей и его не слишком приятные последствия. Я хотел было смягчить некоторые подробности и соображения, которыми Василика делилась с посерьезневшими слушателями слишком, на мой взгляд, откровенно, однако передумал, поскольку речь вообще-то шла о нашей общей безопасности. Только добавил от себя, что мы специально сгущаем краски, потому что вообще-то, скорее всего, целью нападения были деньги наших попутчиков, а вовсе не кусок железа и шкуры. Отец однако пообещал этим вопросом заняться и сказал, что наведёт справки о нашей знакомой с рынка через своих друзей из Кампы, чем заметно успокоил мать, которая уже давно не улыбалась.