Хоттабыч под прикрытием - стр. 27
– И с тех самых пор бродят тут, понимаешь, по ночам и всех спрашивают: где Большая Печать? Где Печа-ать? У-у! – вдохновенно провыла я.
И тут из кустов боярышника, которым заросли обочины дороги, послышался шорох. Нет, не так. Громовой шорох. Мы с Нюськой подпрыгнули и, не сговариваясь, припустили вперед по колдобинам. Позади топало и пыхтело. Очень страшно.
Правда, шагов через десять я таки обернулась… Нюська – тоже, мы с ней постоянно вот так сталкиваемся лбами, когда тянемся за солью-ложкой-газетой-последней печенькой.
Дорогу переходил ежик. Матерый такой ежище, кило на пять, с мышью в зубах.
– Так вот ты какой, оборотень в погонах, – простонала я и едва не села на дорогу. От смеха.
– Трусихи мы с тобой, Преображенская. Ежиков боимся, – с каким-то подозрительным удовлетворением заявила Нюська. – Как настоящие барышни.
Я едва удержалась, чтобы не закатить глаза. Нашла же Нюська время поминать Шариковские заходы о ее неженственной кобылистости! Дура.
– Вперед, барышня не-крестьянка, – изобразила я Ленина, Перстом Указующего. – Я ежиков не боюсь. И вообще!
Правда, на всякий случай мы взялись за руки. И продолжили рассказывать, на сей раз – анекдоты. Большей частью – остро нуждающиеся в услугах барберов, ну и что!
Зато хватило их до самого родового гнезда – то есть до запертых на ржавый замок ворот и древнего забора из шлакоблоков. Частично обвалившегося, и вообще, кажется, только и ждущего момента обрушиться окончательно.
Нюська потопталась на месте и неуверенно посмотрела на меня. Я – на нее. Понятно было без слов, что если тут такой забор, то и наверняка внутри все дышит на ладан. И хотя луна светила яркая и полная, как нарочно для оборотней в погонах – все-таки не белый день. Споткнешься о камешек, приложишься о другой – и привет ненайденному кладу! А дома мягкая подушка, одеялко и ровный пол…
Ну уж нет!
Заявить, что клад гораздо лучше одеяла, и вообще, зря, что ли, у нас фонарики, я не успела. Откуда-то из-за забора донеслись звуки… Совсем не ежиные! Любимой горелкой клянусь – звуки ударов, потом – задорный матерок. О, нет-нет, двум девушкам совершенно нечего делать там, где дерутся!
– Нюсь, – зашептала я, тревожно глядя на сестру. – Пойдем-ка отсюда. Завтра придем, слышишь?
Может, я бы ее и уговорила. Но за забором застонали. Слабо, но Нюська тут же вспомнила, что давала клятву Гиппократа. Хотя, убейте меня – но там ни единого словечка нет о том, что доктор должен кидаться в каждую драку!
– Стой здесь! – шикнула она на меня страшный голосом и нырнула в заборную дыру.