Хоровод - стр. 37

Постучался солдат, принесший чайник.

– Сколько же тебе? – спросил я, ожидая услышать страшную сумму.

– Рублей триста, – ответил он и потер ладони о рукава рубахи.

Мы, попив чаю, отправились ко мне, и я вручил ему двести тридцать рублей – все, что у меня было.

Назавтра он уехал в Петербург.

Я скучал целый день, пролежав его на кровати с книгою в руках. «Антон Райзер» увлек меня главной своей идеей: впечатления путешественника куда богаче тех, что томятся в душных книгах, так что я в полном согласии с этой истиной под вечер придумал заглянуть к Ламбу, рассчитывая встретить там общество живых людей.

Ламб жил в казарменной квартире, но на роскошную ногу. Он занимал сразу восемь комнат, обставленных с военной строгостью, но отнюдь не с походной простотой: шкуры медведей с оскаленными мордами, целый арсенал кавказских сабель, размещенных на удивительной работы персидских коврах, десятка два пятифутовых черешневых чубуков с константинопольскими янтарями, какие-то вазы, бесчисленные склянки с духами, ширмы и ширмочки с китайскими драконами, перегородившие пространство в самых неудобных местах, – все это великолепие было призвано оглушить тех мотыльков, которые весьма часто залетали сюда на любезный свет старинной бронзовой лампы, исполненной в виде жеманной Афродиты и угасавшей почти с рассветом. Эта квартира с ее многозначительным беспорядком походила на аукционную залу, наполненную вещами умершего вельможи, не имеющего наследников.

Ламб, одетый в немыслимые красные шаровары, сидел на диване и почти плавал вместе со всей своей лавкой древностей в голубом и на первый взгляд непроходимом табачном дыму. Не успел я присесть, как появился Елагин.

– Ну что́, видел ее? – лениво спросил Ламб.

– Да, видел, – тем же тоном отвечал Елагин. – Только пора с этим заканчивать. Чуть что, тут тебе и слезы, и упреки… Не могу этого терпеть. Я свободен и никому ничего не должен.

Он взял трубку и взглянул на меня:

– Кстати, твой приятель, оказывается, серьезный игрок.

– Какой приятель? – удивился я.

– «Никакой Неврев» играет по крупной, – расхохотался он.

– Почем ты знаешь? – быстро спросил я и наверное покраснел.

– Да видел его в игорной на Мойке.

– Скверное это место, – безразлично молвил Ламб, вытянув перед собой руку и разглядывая ногти.

Я почувствовал себя почти обманутым и испытал едва ли не благодарность Ламбу за эти слова, ибо Елагин произнес свои таким тоном, как будто знал, на чьи деньги играл Неврев в притоне.

Вот, значит, где исчезает Неврев, вот откуда привозят его без чувств, вот что за надобность ему в деньгах!