Хороший отец - стр. 16
– Вам следует знать, – сказал я, – что издатель «Нью-Йорк таймс» – мой пациент.
Если мои слова и произвели впечатление, Дэвидсон этого не показал.
– Если хотите, – продолжал он, – мы можем отнести вашего сына к военнопленным. Его может судить трибунал. Это позволит нам ограничить его доступ к адвокату. Позволит задержать его, если не до бесконечности, то, по крайней мере, оттягивать суд на годы.
– Я не позволю, – сказал я.
– Как мило, – сказал Дэвидсон, – что вы считаете себя в силах нам помешать.
Мы смерили друг друга взглядами.
– Вам повезло, – продолжал он, – что правительству нужна победа. Слишком много следствий по делам террористических групп заканчиваются безрезультатно. Не хватает улик, задержание производится до преступления. Умысел на совершение чего? А тут у нас свидетели, не остывшее оружие и мертвый сенатор. Тут дело верное.
Глядя на него, я впервые начал понимать, что означает это событие. Кандидат в президенты убит. Дэнни обвиняется в его убийстве. За долю секунды мой сын стал достоянием публики. Орудием в политической борьбе, жертвой на алтарь. Для большинства он уже не ребенок, даже не человек. Действовать надо быстро, пока мой сын не стал рабом истории.
– Я имею в виду, – сказал Дэвидсон, – что за Дэниела можете не волноваться. Или лучше звать его Картером? В наших интересах сохранить ему жизнь и здоровье.
«Не спеши! – приказал я себе. – Хладнокровнее».
– Я где-то слышал, – сказал я, – что в этой стране человек невиновен, пока его виновность не доказана.
Дэвидсон пожал плечами:
– Этот вопрос мы и пытаемся решить. С кем дружил ваш сын? Зачем приехал в Техас? Почему в Сакраменто? Где встречался с инструктором? Мы должны знать, действовал ли ваш сын в составе группы.
– Не знаю, – ответил я. – В последний раз, когда звонил, он сказал, что в Сиэтле.
– Насколько нам известно, – сообщил Дэвидсон, – в Сиэтле ваш сын не бывал.
Мойерс, стоявший у двери, тронул ухо пальцем и, подойдя к Дэвидсону, прошептал что-то.
– Любопытно, – заметил тот. – Оказывается, ваш сын волонтером участвовал в агитационной компании Сигрэма в Остине, Техас. Вы знали?
Я не знал. Оказывается, я ничего не знал о сыне.
Мойерс снова зашептал. Выслушав его, Дэвидсон встал:
– Простите.
Меня оставили одного. Я сидел, сцепив зубы, рубаха под мышками промокла. Во рту стоял вкус металла. Я слышал гнусавое гудение люминесцентных ламп, сливавшееся с приглушенным гулом голосов из командного пункта за стеной. Я представил, что сына сунули в допросную, за грубый барьер. Ему придется отвечать на вопросы под дулом пистолета, в окружении злобных мужчин с намозоленными кулаками. Если слишком долго думать об этом, потеряешь сознание. Неужели и правда с последнего нашего разговора прошло три недели? Хуже, может быть, и пять. У меня заболел бок. Возможно ли, что Дэнни стрелял в сенатора?