Хорошая сестра - стр. 30

– Расскажи мне о жизни в фургоне, – прошу я, проглатывая полный рот сэндвича. Вопросы я подготовила заранее. Я использую тактику задавать вопросы, когда требуется вести непринужденный разговор – так в глазах собеседника вы выглядите заинтересованным и одновременно перекладываете все усилия по ведению беседы на него же. – Что тебе в этом так нравится?

Уолли лежит на покрывале, опираясь на один локоть.

– Мне многое нравится, – отвечает он. – Небольшое пространство для жизни кажется мне уютным, будто спишь в маленьком коконе. Когда идет дождь, я слышу, как он барабанит по крыше; в ветреную погоду чувствую, как фургон качается. Будто я на улице… но защищен. Что еще? Нравится, что вещей много быть не может, поэтому, когда что-то покупаю, задаюсь вопросом – а действительно ли мне это нужно? В итоге у меня только по-настоящему полезные и очень ценные вещи. Нравится, что я ничем не ограничен. Долги, погода, вредные соседи. Мой дом там, где я.

– А где он сейчас?

– Недалеко, в миле отсюда есть парковка, первые четыре часа бесплатно.

– Тебя не напрягает постоянно вот так передвигаться?

– Немного, – признает Уолли, – но в этом есть что-то классное.

Я размышляю над сказанным им.

– Когда я была маленькой, мы часто переезжали. Но не в фургоне. Не могу сказать, что это было… классно.

Уолли приподнялся на локте, устраиваясь поудобнее.

– Почему вы часто переезжали? Родители военные?

Я качаю головой.

– Если честно, сама не знаю. Наверное, хотелось бы жить в одном месте, но… постоянно что-то случалось. Мама теряла работу или домовладелец просил нас съехать. – Уолли смотрит на меня внимательно, и мне становится неловко, но в то же время приятно. Может, именно поэтому я добавляю: – Не лучшая мама на свете, наверно…

Звучит как предательство, не люблю плохо говорить о маме. Это как-то неправильно. Вот Роуз может спокойно так о ней отзываться. Они с мамой никогда не ладили, даже когда мы были детьми. Помню, когда нам было десять, мы с Роуз прятались в шкафу после того, как они с мамой поругались. «Ферн, знаю, ты не понимаешь, – сказала сестра, – но мама у нас не очень хорошая. Ты должна делать, что я говорю, иначе я не смогу тебя защитить. Она плохая мама, понимаешь?» И я ее послушалась.

– Мне жаль, – говорит Уолли.

– У нее была передозировка, когда мне было двенадцать, и нас с сестрой отдали в приемную семью.

Уолли садится.

– Ого! Ферн, это ужасно.

Я сосредоточиваюсь на остатках еды, виноградинах, валяющихся на разделочной доске.

– Мне повезло, что у меня была Роуз. Мы с ней близнецы.

Я ожидаю, как на это отреагирует Уолли. Необъяснимо, но люди удивляются каждый раз, когда слышат, что у меня есть сестра-близнец. На различных мероприятиях и встречах стоит мне упомянуть об этом, и разговор тут же заходит о близнецах в семье того или иного человека, неважно, зачатых естественным или искусственным путем, или что у чьей-то бабушки Маргарет тоже был брат-близнец, но умер при родах. Мне это нравится, потому что только и нужно что кивать да улыбаться, а это намного легче, чем самому рассказывать и отвечать на их вопросы. Но Уолли, что удивительно, похоже, один из немногих людей на земле, которому нечего добавить к разговору о близнецах.