Хорошая девочка - стр. 34
– Что?!
– Мы можем ему поручить самую тяжелую работу!
Самая тяжелая работа – это принеси-подай. Помогаю детям, что-то подсказываю, смешу, а сама нет-нет да и кошусь на Бекетова, которого детишки принялись эксплуатировать со всей широтой не такой уж простодушной детской души. А тот ничего. Хорошо держится. Вовлекается, шутит, находит подход ко всем. Мы так хохочем, что в зал заглядывают то баристы, то официанты. Дети в полнейшем восторге от моего невольного соведущего. Да и я, если честно, тоже.
Раздав малышню родителям и снарядив им остатки пиршества с собой, возвращаюсь в зал, где мне еще предстоит навести порядок. Бекетов дожидается меня там.
– Вкушно! – заявляет он, целиком засовывая в рот печенье.
– Спасибо.
– Ты просто создана для того, чтобы вести мастер-классы для детей.
– Спасибо еще раз. Ты, кстати, здорово мне помог, – не могу не отметить я. – Не думал над тем, чтобы стать тренером? Тебе отлично удается ладить с детьми.
– Вообще-то думал.
– Правда? – Искренне заинтересовавшись, я даже перестаю драить стол. – Так почему ты еще не взял ребят? Дава мечтает о тренировке с тобой.
– Это большая ответственность, – морщится Бекетов.
– А ты к ответственности не привык, – понимающе киваю я.
– Смотря что ты имеешь в виду. Свои обязательства я всегда выполняю.
– Ясно. А ты ведь довольно давно завершил карьеру, да?
– Года четыре назад.
Ну-ну. Готова поспорить, он может сказать, сколько дней и даже часов прошло с тех пор, как он заявил о том, что уходит из спорта.
– И чем ты занимался все это время? Просто болтался по свету?
– А если так? – сощуривается зло.
– А если так, я тебе жутко завидую.
– Чему тут завидовать? – все еще ожидая от меня какого-то подвоха, настороженно интересуется качок.
– Тому, что ты можешь себе это позволить. Хочешь прикол?
– М-м-м?
– Я ни разу не была за границей.
– Серьезно? Ты же еврейка!
– А, ну, в Израиле была, да. Но это не считается. Там все свои. Нет ощущения смены картинки.
– А почему так? Не поверю, что из-за нехватки финансов.
– Да как-то не принято у нас было в семье. Мама ведь – прокурор. У них это не очень приветствуется.
– Прокурор? – кривится Бекетов. – Вот не зря я что-то такое подозревал.
Смеюсь. Собираю грязные миски одну в другую.
– Что? Передумал? Свадьбы не будет?
– Но-но! Меня таким пустяком не испугаешь.
– Тогда завтра встретимся, чтобы… – невольно краснею, – продолжить?
– Да шо ты говоришь такое! – с картинным еврейским акцентом замечает Бекетов. – Я же занятой человек. Давай сегодня? – ловит меня за талию. А я пополам сгибаюсь, утыкаюсь лбом в его твердый живот и смеюсь, смеюсь... Все больше убеждаясь в мысли, что даже если он и тупой, как я изначально было решила, то тупой не безнадежно.