Холодов - стр. 39

С хорошим настроением стучу в дверь и вхожу в палату. Мама сидит на краю кровати, клацает по кнопкам своего старенького телефона и, услышав мои шаги, поднимает на меня расстроенный взгляд.

— Привет, мамуль, — сажусь рядом и целую ее мягкую щеку.

— Кир, я не могу дозвониться до Вити, — ее голос дрожит. — Сотовый выключен.

Стискиваю зубы и пытаюсь не взорваться. У нее сердце больное, а она нервничает из-за этого придурка, совсем о себе не заботится.

— Мам, не переживай, он наверное едет в метро, вот и связи нет, — говорю спокойно, хорошо, что она уже в возрасте и не разбирается в современных технологиях. — Я разговаривала с ним утром, у него все хорошо.

И опять вру.

— Ну ладно, — шумно выдыхает.

— Ты собралась уже? — осматриваю палату.

— Да, доктор сейчас принесет все необходимые документы, — произносит спокойно, а я внимательно наблюдаю за ее мирной реакцией и не понимаю, почему она не устраивает мне допрос.

Повисает тишина. Я не решаюсь открыть рот, а мама молча смотрит на свои руки.

— Кирочка, ты бы наведалась к нам домой, помогла бы Галине Ивановне, а то она там одна за двумя участками приглядывает.

— Хорошо, сегодня вечером заеду, — не свожу с мамы пристального взгляда. — Мам, а ты знаешь, куда тебя переводят?

Все же не сдерживаюсь.

— Конечно, — усмехается и поворачивается ко мне, смотрит как на дурочку. — Я, конечно, удивилась, когда этот крутой миллионер сам лично пришел ко мне в палату, чтобы рассказать о программе.

Мой мозг мгновенно взрывается. Я вообще не врубаюсь о чем она говорит.

— Стой, я ничего не понимаю, какая программа, какой миллионер?

— Кир, ты опять в облаках витаешь? — по-доброму цокает и усмехается. — Или врач тебе ничего не рассказывал?

— Не успел, — пожимаю плечами и делаю виноватый вид, а что я могу еще ей ответить.

— Сегодня утром приезжал мужчина, такой весь статный, высокий, в элегантном черном костюме, — воодушевленно рассказывает мама. — Оказывается, я попала под программу «Сохраним сердца» и меня выбрали в качестве пациента для московской клиники какого-то Пономарева. Я ему еще говорю, так меня-то зачем? Я уже старая, отжила свое, вон в стране сколько деток с больным сердцем, им помогать надо. А он так улыбнулся красиво и сказал, что им важна каждая жизнь. Вот как!

Смотрю на нее и мне реветь хочется. Ну, до чего ж ты у меня наивная, мамуль? Если бы она следом сказала, что верит в деда мороза, я бы не удивилась.

— А как фамилия этого миллионера? — выгибаю бровь.

— Ой, забыла, — мама сразу же хватается за голову, — на языке же вертится.

— Холодов? — спрашиваю без особого интереса, потому что я уже знаю ответ.