Холодок - стр. 7
Регина же, в отличие от мужа, не стремилась навязать дочери какие-либо качества и не испытывала каких-либо конкретных ожиданий. Пенелопа помогала ей по хозяйству; никогда не возражала тем заданиям, которые поручала ей Регина и в работе была очень шустрой; она охотно помогала, когда Урсула была маленькой, нянчившись с сестрой с утра до вечера. Для Регины старшая дочь выросла хозяйственной девушкой с подвешенным языком и без дурных привычек. Большего она не желала. Всякий раз, когда Пенелопа хотела дёрнуть из дома, но понимала, что отец начнёт возражать, она просила разрешения у мамы, а Регина говорила, что прикроет её, сказав Карлу, что отправила дочь с каким-нибудь поручением, с которым придётся провозиться едва ли не полдня.
В то время, как Пенелопа отправилась домой, вежливо отказавшись от приглашения на ужин, Ава поспешила к девочкам, которые хотели наброситься на землянику, собранную Вандой. Она опустила корзину на пол, чтобы похвастаться перед сёстрами, а те налетели с выпученными глазами и радостными возгласами. Ава тут же поспешила оторвать своих дочек от ягод:
– Так, ну-ка быстро мыть руки и за стол.
– Ну ма! – умоляющим, но и в то же время возмущённым тоном произнесла старшая из сестёр, тринадцатилетняя Ирма.
– Быстро, я сказала – более твёрдым тоном повторила Ава, забирая корзину с ягодами. – Сейчас вы перебьёте аппетит. Поужинаем, потом будете лопать землянику.
Второй по старшинству была Астрид одиннадцати лет, дальше шла десятилетняя Фрида, ну а статус младшей носила Ванда. Все вчетвером они побежали к тазику, чтобы смочить руки; над мытьём никто особо заморачиваться не планировал, поскольку всем хотелось побыстрее проглотить пару маленьких кусочков за ужином, чтобы поставить галочку и перейти к землянике. Тем временем Ава спрятала корзину с ягодами подальше от глаз дочерей. При одном только виде она сама испытала дикое желание попробовать хотя бы несколько ягод. Точнее, этого хотел плод в её чреве. Ей было тридцать два года, и ей всё ещё хотелось осчастливить Вильгельма сыном. В моменты, когда она говорила об этом Вильгельму, он всегда отвечал, что ему и так неплохо живётся, поскольку во всём посёлке он единственный из мужчин, кто живёт в цветнике из пяти женщин. Он подошёл к ней сзади, резко обхватил руками, сложив ладони на её животе, а носом упёрся в шею Авы. Сделав глубокий вдох, он произнёс:
– Давай сегодня ТЫ станешь моим ужином? Ты пахнешь вкуснее, чем этот фазан.
Ава улыбалась, но скорее от той щекотки, которую вызывал кончик носа Вильгельма на её шее, чем от его слов. Ей с трудом удалось сдержать смех, чтобы промолвить: