Холодный остров. Пропащий Джонни - стр. 23
Вместе с приятными воспоминаниями из мирской жизни, потянулся и мой главный провал – Аманда, та ещё манда, надо сказать. Мы вместе на выпускном, не король и королева школы, конечно, скорее серые кардиналы. Все смотрят на нас. Цветы в её волосах переливаются в свете софитов. Она не знала, что я хожу курить марихуану в женский туалет и решила, что это прекрасное место, чтобы уединиться со школьным уборщиком-ниггером. Я видел их ноги, торчащие из-под двери, где она становилась на зассанный пол коленями, обтянутыми в белые чулки, чтобы ублажить его ртом. Меня стошнило в раковину от выпитого виски и отвращения к той, кого я целовал пятнадцать минут назад. Потом стоял посреди зала под песню «Ufo» – «Beladonna», когда Минди подошла, чтобы поцеловать меня. Цветы в её волосах завяли. Красная помада размазалась по щекам. Я отвесил ей пощёчину, но никто так и не понял, в чём было дело. С тех пор я ненавижу эту песню.
А сейчас я выгреб заначку отправился пешком в город. Захотелось вдруг вдохнуть немного жизни, от которой я убежал. Чуваки иногда говорили про клуб со странным названием «Лимб», в котором порой проходят рок-концерты. Я отправился туда с желанием послушать местные группы и тщетной надеждой кого-то подцепить.
***
Зимой городская часть острова казалась куда менее мрачной, чем в остальное время года. Ещё не успели отгореть рождественские гирлянды, грязный снег пестрел разноцветными конфетти. С моря веяло морозной свежестью вместо привычной вони. Центральные кварталы походили на внезапно застигнутый снежной бурей Новый Орлеан или Сан-Франциско, всё из-за этих почти кукольных домиков девятнадцатого века с не в меру изысканными балконами и портиками. Даже вблизи заброшенного рыбзавода город казался не таким мрачным и апокалиптическим как обычно. Миновав промзону, Марк нырнул в арку, увитую заледеневшем плющом. Холод, как естественное украшение мрачных улочек безумного города.
Рождественские праздники ещё не успели сойти на нет, а в «Лимбе» по ходу процветал вечный Хэллоуин. Мрачный пост-панковый бит и пляски бледных теней на танцполе. Их волосы напоминали сухой кустарник, а одежда – лохмотья пугало. Марк, одетый как металхэд, чувствовал себя чужим в этом логове готов. Какая-то унылая группа на сцене, вокалист поёт про свою асфиксофилию, как ему нравится душить себя и ласкать, как сладостно верёвка сжимает шею, как рядом сплетаются смерть и секс.
«У всех на уме один секс. Вы лепите его рядом с любыми вещами, тем больше опошляете их. Оставьте хоть смерть непорочной, раз уж мы рождены во грехе», – подумал он.