Холодное солнце - стр. 34
– Новенький.
И вновь Патель отметил, что в своей свирепости Чандра чем-то напоминала богиню – жестокую богиню старой, суеверной религии. Кали в придорожном святилище, волосы раскиданы, язык окровавлен… Или Дурга верхом на тигре.
Чандра словно прочла его мысли.
– Чтобы добиться успеха в мире мужчин, мистер Патель, женщина постоянно должна занимать атакующую позицию. Ни шагу назад, ни тени улыбки.
Сержант присмотрелся к лицу Чандры. На ее губах все же играла улыбка, подбородок и нос вздернуты. Чуть склонив голову, она, в свою очередь, изучала его лицо, и это, очевидно, ее забавляло.
– К слову, я видела тот матч, – сказала она. – Когда вы повредили руку. Я не смотрела весь матч. Но в тот день я приезжала к отцу с учебы и села рядом с ним. Никто тогда не придал значения вашей травме. Полагаю, никто и не догадывался, насколько все серьезно. Я ожидала, что вы скоро вернетесь, все вокруг ожидали этого… Никогда не думала, что доведется пересечься с вами на профессиональном поприще спустя десять лет. Покупать вам ланчи, кофе и чай, осматривать с вами трупы…
– Ну хватит. – Ланч, кофе и трупы в одном предложении…
Чандра взглянула на часы.
– Нам пора. Сейчас начнут вскрытие Сариты Мохан.
Глава 8
Привычное чувство отвращения и осознание собственной бренности охватило Пателя, пока он спускался в морг. Обычное его состояние. Сержант полагал, что со временем это начнет проходить, но все лишь усугублялось. Чем больше тел насчитывалось в его карьере, тем меньше это нравилось желудку. Как в драме о монахине с аллергией на медь, которая усугублялась каждый день с очередной процедурой, пока ей не стал являться Иисус.
Лифт повидал слишком много мертвых тел. Обилие антисептика не могло рассеять запах смерти. Болезнь липкими холодными пятнами проступала сквозь металлические поверхности. Или у него уже галлюцинации?
Вскрытие было назначено на три часа, в ускоренном порядке. Не ради того, чтобы получить свежие данные о личности преступника, – просто влиятельное семейство Сариты Мохан хотело кремировать тело на следующий день, как того требовал обычай.
– Сюда. – Чандра повела его по холодному коридору, пропахшему формалином.
У двери дожидался офицер полиции.
– Там уже начали, – сообщил он, раздувая ноздри, как рыба – жабры.
– Вы не войдете? – спросила его Чандра, когда он открыл перед ними дверь.
– О, нет-нет, – проговорил офицер, бледнея на глазах, и отвел взгляд.
Патель позавидовал его смелости выказать слабость. Кофе – уже вторая чашка за последние двадцать минут – подступил к горлу, болезненно требуя высвобождения. Сержант вошел вслед за Чандрой, увидел стол, отгороженный ширмой. Сквозь ламели можно было различить патологоанатома в маске и шапочке, склонившегося со скальпелем и пинцетом. Медсестра в синем сари, тоже в маске, держала поднос. Запах стоял непереносимый – вонь химикалий в сочетании с духом разложения.