Холодное сердце пустыни - стр. 43
8. Глава, в которой герой начинает говорить
Мун замерла, глядя на Пауля. Темень ей мешала оценить ситуацию детально. Будь у неё магическое зрение, она бы увидела все, каждую точку на его лице, каждую морщинку на напряженном лбу, а теперь…
Что ему тут было нужно – рядом с комнатой, в которой спали две девушки? Неужели все-таки и Пауль из тех похотливых ублюдков, которые не могут держать себя в своих руках и обходиться этим?
Ну, если так – то это отчасти хорошо, ведь застигнутый на месте преступления, даже еще не случившийся преступник, мог и переборщить… Скажем, убить чужую рабыню… Избавить Сальвадор от необходимости и дальше жить этой мерзкой жизнью.
Ну же, Пауль, тебе же зачем-то нужны эти мощные руки и медвежий разворот плеч, так? Рабыня тощая, что стоит свернуть ей шею?
Он не шевелился. И вообще – на нем не было его доспеха. Только подвязанные под коленями короткие мешковатые штаны из синего, выгоревшего до тусклой серости, сукна. Такое ощущение, что Пауль ни с того, ни с сего вскочил с постели и примчался сюда. Сунув за пояс штанов первый попавшийся под руку кривой кинжал в кожаных ножнах.
Ох-х…
Мун шагнула вперед, за циновку, на шаг ближе к смертному. Скрестила руки на груди.
– Я тебя разбудила? – шепотом спросила она, пытливо разглядывая Пауля.
Он качнул головой, молча, утвердительно.
– Я так громко кричала?
– Я чутко сплю, – Пауль поморщился, – ночи в пустыне и без зачарованного оружия очень тренируют бдительность. Не хочется же, чтобы голодные духи тебя сожрали, пока ты спишь. Так что разбудить меня можно и меньшим.
И все это время он стоял тут? То ли потому что, когда Падме разбудила Мун, – исчезла причина заходить, то ли потому что Пауль все-таки понимал, что на женскую территорию ему нельзя без разрешения хозяина дома. И все-таки, был тут… Даже при том, что одним своим вторжением мог нарушить данный Аману-Эльясу обет.
– Извини, я…
– Я слышал про духов, – тихо произнес Пауль, – я думал, может, к вам змея заползла. С духами я не очень помощник, особенно если они твой разум одолевали.
– Я больше не буду кричать, – терпеливо сообщила Мун, – раз ночь сегодня такая, спать не лягу, досижу до рассвета и пойду домой.
Это вроде как должно было положить конец этому разговору, смертный должен был уже успокоиться и пойти лечь спать, а он не двинулся с места ни на палец.
Она не успела ничего сказать, смертный чуть вздохнул, потом качнул подбородком, будто что-то отрицая – кажется, сам он был сильно загружен какими-то мыслями, с которыми вел беззвучный спор.
– Если ты хочешь, можем пересидеть до рассвета вместе, – он говорил так медленно, что любая черепаха дала бы ему фору в скорости.