Холодное пламя Арктики - стр. 25

– Так и здесь, значит, всё может быть ненадёжно? – сказал я, выдав своё огорчение.

– Нет, я поняла: у папы есть перспектива, может до полковника дослужиться.

Мы шли по плохо очищенному от снега тротуару, в двух метрах от нас по рельсам грохотали красно-жёлтые трамваи, которые через четыре остановки делали «кругаля» у парка культуры и отдыха, граничащего с набережной широкой и полноводной реки. Здесь на десяток километров тянулись узкие самодельные пляжи, засыпанные сегодня белым глубоким снегом, а летом – не протолкнёшься: на специально оборудованный горпляж без машины не доберёшься, а маршрутки ездили, кому как из водителей вздумается.

На конечной остановке трамвая, почти всегда у диспетчерской будки, стояли «жигули», похоже, они когда-то имели цвет «кофе с молоком». За рулём сидел военный с мужественным лицом, в окно кабины был виден погон с большой звёздочкой. Стоя у машины, Катя махала мне рукой, открывала дверцу и буквально падала на заднее сиденье, кричала:

– До завтра, Саня!

Я провожал девушку взглядом до самого поворота дороги к гарнизону, тоже махал рукой и шёл на остановку трамвая. Четыре посадки пассажиров в вагон, небольшой путь, но я многое успевал передумать за это время. Главное, о чём я думал в первые минуты прощания: о любви к Кате, хотя не знал, что это такое, и старался не произносить это слово вслух. До нашего прощального школьного звонка ещё далековато, но мы можем летом поступить в колледж, а там уже никто не запретит нам быть вместе. Я почему-то заранее знал, что всё будет хорошо: она тоже любит меня.

Потом я думал о том, как быстро мы забыли дедушку Колю: прошло не так много времени, а о нём уже никто не вспоминает. Только Дашка иногда подходит к столу отца и берёт в руки небольшую деревянную рамочку, в которую тот вставил старую фотографию деда, одетого в альпинистскую штормовку, с ледорубом в руках. Внизу надпись: «Хибины, пик Юмъечорр, апрель 1969 г.». Дед здесь молодой, оканчивал институт, ещё не был женат на бабе Тане. Дашка целует фото, что-то шепчет, типа: «Дедуля, любименький мой…» Я тоже часто смотрю на это фото, но мне больше нравится другое, где двое улыбающихся людей стоят, обнявшись, на фоне пушки военного корабля, а по белому полю внизу ручкой написано: «Камчатка. Премьер-министр и я. Май 1991 г.». Этот снимок я выпросил у бабы Тани, когда мы приезжали к ней на новогодние каникулы. Она отдала мне и шкатулку с бейджиками об аккредитации деда в десяти странах мира, где проходили фестивали молодёжи. И его фото с Фиделем Кастро в Гаване, на котором написано размашисто по-испански, типа того, что они никогда не забудут такого мужественного comandante, каким был Николáс, и спасибо ему от имени кубинского народа…