Холодная зона - стр. 72
Больше здесь не было абсолютно ничего интересного, а на нищих, больных и убогих смотреть надоело. Как они здесь живут вообще? Рея начало подташнивать, разболелась голова, а вдруг все-таки последствия для здоровья остались после разморозки? И куда делись чертовы Леон с Роном?
Рей вышел на очередную небольшую площадь и увидел священника.
Это был католический священник, или даже монах – словом, он был в черной сутане. Во времена Рея священники уже очень редко одевались в сутаны, но, может быть, этот был традиционалистом. Или теперь у них так принято. Священник был латинос, но интеллигентный на вид; он быстро пересекал площадь, на плече у него висела холщовая серая сумка. За ним бежала девочка-мексиканка в выцветшей турнирке и юбчонке. Рей почти инстинктивно двинулся вслед за падре. Не успел нагнать – священник нырнул под раскрытую дверь-занавеску какой-то хижины из картонных ящиков.
Рей двинулся туда же, раскрыл рот, но такая вонь ударила навстречу, что он сразу задохнулся и не смог произнести ни слова. Девочка в выцветшей турнирке крутилась тут же, среди якобы-мебели – обломков, досок, положенных одна на другую. На самодельной постели прямо на полу лежало что-то невнятное – старуха или старик, высохшее до предела, с еще не слишком седыми волосами, и вот от этой живой развалины так сильно воняло. Священник, будто не замечая вони, наклонился и что-то тихо говорил по-испански.
– Падре, – робко произнес Рей. Священник посмотрел на него.
– Откройте сумку, пожалуйста, – повелительно произнес он по-английски, – подайте мне сосуд оттуда. И зажгите свечу.
Сам он аккуратно вынул из внутреннего кармана фиолетовую ленту, положил ее себе на плечи. Рею ничего не оставалось, как послушаться. При свечном огоньке внутренность хижины показалась еще страшнее. Священник начал какой-то обряд. Он бормотал, крестил воздух, касался лба старухи – кажется, все-таки женщина. Рей сам был католиком когда-то, но что делает священник – не понимал. Впрочем, неважно. Сейчас Рей находился здесь почти на законных основаниях – как бы помогал, и уходить ему никуда не хотелось. Он анализировал свои ощущения. Что это с ним случилось?
Раньше он тоже видал всякое. Но, пожалуй, это было не так. Он бывал в туристических районах, нищета там бывала экзотическая, колоритная; дети-попрошайки и убогие хижины казались этнографическими элементами. Рей искал там острых ощущений – особенных веществ, которых не достанешь в Европе, необычного секса, прикольных местных мудрецов, местной еды и прочей этнографии. Он не чурался туземцев, с удовольствием мог поболтать с полинезийцем, ведущим лодку, с хаджой за кальяном. Все это было ярко, интересно, необычно. Нищета? Что ж, такова жизнь – кому-то везет больше, кому-то меньше. Рей всегда охотно подавал, жертвовал в разные фонды. Даже странно, что при таком количестве пожертвований в мире еще оставалось так много бедных, думалось ему.