Холодная рука в моей руке - стр. 9

События разворачивались в точности так же, как и в предыдущий раз, с тем лишь исключением, что второй участник оказался решительнее и не нуждался в понуканиях. Это относилось и к поцелую, который длился так же долго, как и у первого участника; но, возможно, на этот раз в нем было нечто отцовское. Когда толстяк отошел в сторону, я увидел, что девушка обеими руками держится за середину живота. Смотреть на это было мучительно.

Потом настала очередь третьего. Когда он вернулся на свое место, руки девушки зажимали горло.

Четвертый участник, простоватого вида парень в матерчатой кепке (которую он и не подумал снять, поднявшись на сцену) и спортивной куртке, такой же грязной и потрепанной, как шатер, в котором все мы находились, вонзил меч девушке в левое бедро, обтянутое чулком в сеточку. Когда он спустился, она держалась за ногу, но вид у нее был такой довольный, словно ей доставили великое наслаждение. И по-прежнему нигде ни капли крови.

Я сам не мог понять, хочу ли я видеть все подробности. Я был слишком ошарашен, чтобы разбираться в собственных желаниях.

Впрочем, разбираться в них не было ни малейшего смысла, так как я все равно не осмелился бы встать и пересесть на другое место, откуда открывался лучший обзор. Казалось, стоит мне пошевелиться, это сразу привлечет внимание ведущего, и он вызовет меня на сцену. А я был твердо уверен лишь в одном – что бы там ни происходило в действительности, участвовать в этом у меня нет ни малейшего желания. Возможно, это был фокус, возможно, нечто другое, совершенно для меня непостижимое; так или иначе, я не хотел, чтобы меня в это втягивали.

Но я осознавал: если я здесь останусь, рано или поздно наступит мой черед.

Однако пятым участником, вызванным на сцену, оказался не я. То был высокий, тощий, абсолютно черный негр. До сих пор я его не замечал. Несмотря на свою худобу, он вонзил меч с силой, которую принято ожидать от негра, и, выдернув, с грохотом швырнул оружие на сцену; до него никто так не поступал. Когда дошло до поцелуя, он приподнял девушку с шезлонга, заставив встать на ноги. Отойдя, задел ногой валявшийся на сцене меч, помедлил, пожирая девушку взглядом, и аккуратно положил оружие на столик.

Девушка по-прежнему стояла. Возможно, сейчас негр попытается поцеловать ее во второй раз, пронеслось у меня в голове. Однако он этого не сделал. Как видно, у этого немыслимого шоу – если только это было шоу – имелись свои правила, о которых были осведомлены все участники. Все они вели себя так, словно были здесь завсегдатаями.

Вновь опустившись в свой ветхий шезлонг, девушка устремила взгляд на меня. Я не мог определить, какого цвета у нее глаза, однако точно знал, что у меня от их взгляда сжимается сердце. Никогда прежде оно так не сжималось; как я уже сказал, в ту пору я был до крайности наивен и неопытен. Жуткая зеленая пудра не имела никакого значения. Все, что только что здесь произошло, не имело никакого значения. Я хотел эту девушку так, как никогда ничего не хотел. Не подумайте, что я вожделел исключительно ее тела. Подобные желания пришли ко мне позднее, с возрастом. Но в тот памятный момент я хотел любить ее, ласкать ее, холить и лелеять; в общем, делать все те прекрасные вещи, о которых мы мечтаем, пока не приходит время понять, что всем этим чудным мечтам не суждено воплотиться в реальности.