Холодная кровь - стр. 52
Анара́д вернулся, когда стемнело почти, загорелись повсюду лучины в окнах высоких да факелы повсюду. Шумели дружинные избы, мимо которых проскользнул княжич ― пир, знать, разгорался. Значит, и князь там, и Вротислав. Только присоединяться к ним не хотелось — нужно выспаться как следует, а завтра решить, что с чужачкой делать. Княжной Збрутича.
Поднявшись по ступеням, Анара́д поднял глаза, выхватываю стоящую женскую фигурку на крыльце. Домина к нему бросилась, оглаживая щёки и грудь.
― Холодный какой, мокрый, где ты был весь день? Тебя жду, и вчера ждала, а ты так и не пришёл, ― пролился мёдом хмельным голос её, чуть с хрипотцой, приглушённый, в темноте глаза её блеснули огнём, согревая.
Анара́д в кольцо рук её заключил, только теперь почувствовал, что и правда весь мокрый, и колотилось изнутри что-то неуёмное, тревожное, и хотелось немедленно избавиться от того прямо сейчас. Он склонился, жадно и остервенело впиваясь в губы служительницы, сминая груди в ладонях, скользнул губами к волосам, вдыхая смолянистый запах, такой горячий и горький, скользнул краешками губ по её шее бархатной и сладкой ― прикусил. Домина обмякла в его руках, но тут же встревожилась, когда княжич к брусьям крыльца её потеснил.
― Увидит же кто, ― прикрывая ресницы, выдохнула она горячо, сама же, обвив руками его шею, телом гибким прижалась, затрепетав.
Анара́д не ответил — пускай смотрят. Он резко развернул её себе спиной, к пояснице прижимаясь пахом, и так горячо стало и тесно в штанах, что зарычать захотелось, сорвать одежду и в клочья разорвать, взять неистово и бурно. Скомкав подол её платья, он задрал, оголяя белые бёдра, рванул тесьму своих влажных, сдёргивая прилипших к ногам штанов, ощущая каменной плотью горячее лоно, проник, нависая над Доминой. Та от неожиданного вторжения дыхание потеряла вмиг, от страсти, всколыхнувшей их обоих, что пролилась жидким свинцом по спине Анара́да к пояснице, скручивая всего на грани боли, на лезвии безумства.
― Держись крепче, ― прошептал ей на ухо, рывками ударяясь до упора о бёдра Домины.
Та вцепилась в брусья, застонала тихонько, сдерживаясь, под рьяным напором, что выбивал дыхание из её груди. Только это ему и нужно было, сознавая — если не возьмёт своё, его разорвёт на куски от давящей изнутри тяжести. Горячие волны комом прокатились по телу, княжич содрогнулся, ухнув в огненное жерло острого, сжигающего его всего вожделения.
Высвобождая из уст рычание ослабленно, слегка навалился на распластавшуюся под ним Домину, руками по обе стороны от неё, упираясь в брусья, продолжал двигаться, высвобождая всё до капли, уже размеренно и плавно, ощущая горячую влагу, что охватывала его мягко, пока совсем не остановился, дыша надрывно и тяжело.