Холодная кровь - стр. 18

Никакого толку с того не было, только спугнули жреца. И будет ли толк с неё? С этой несносной гордячки, возомнившей о себе невесть что! Порой её хотелось отходить ремнём по одному месту или за борт спустить. Анара́д почти пожалел, что потащил её за собой, только смуту наводила лишний раз среди воинов. Та, какая бы нестерпимая и скверная по нраву не была, а женский подол туманил глаза кметям. Да и назло девка оказалась на лицо смазливой: нос тонкий точёный, будто из берёзы выструганный, и губы что цветок шиповника розовые, мягкие, глаза сине-серые, как вода речная, волосы вьющиеся блестящие, свитые в тугую с кулак косу русую с медным отливом, и хотелось порой до слепоты и какого-то приступа безумия намотать их на кулак да дёрнуть побольнее, чтобы прятала их, перед мужскими глазами не хвастала, не выпускала из-под платка. Выводила из себя страшно, как бы он ни старался отрешиться. Но такое буйство находило, когда смотрела свысока, надменно, кровь вскипала в жилах. Он держался подальше от неё намеренно, чтобы не сотворить непоправимое. Вротислав прав — она ещё сгодится. И предстоит поговорить, вытрясти ответы, хотя разговаривать с ней у него не было никакого желание. Одно то, как она рванулась от него и пыталась ускользнуть ради этого жреца, бросилась в воду, сумасбродная, вытряхивало его наизнанку. Пусть Вротислав и говорит с ней, у него это — Анара́д глянул на брата — получится лучше. Внутри неприятно свернулось, вспомнив, как Вротислав прохода почти не давал лесной дикарке. Хотя это не должно его трогать — настоял взять её, вот и пусть теперь сам с ней и разбирается.

— Куда ты её отправил? — вырвался сам собой вопрос.

— Голубку нашу? — Вротислав, засучив рукава полотняной рубахи, потянулся к лотку с утицей, что поставила в середину стола чернавка, отламывая добрый кусок горячей исходившей паром мякоти. — В баньку первым делом. Что? Что на меня так смотришь? С дороги же. А там дальше чернавки позаботятся.

Анара́д тоже отщипнул ломоть птицы.

— Найтар как скоро вернётся?

— А кто знает? Зар сказал, должен через день-два.

Князя Найтара он никогда не звал отцом, хотя тот вырастил его с малолетства — слишком явственна память о родном отце… Да и Найтар не сильно на то обижался, но относился всегда так же, как и к своему родному сыну Вротиславу. А этим летом бояре и старейшины поговаривают уже собрать сход да закрепить княжий стол истинному наследнику, поставить Анара́да во главу его, как бы ни оттягивал он, отгораживаясь от разговоров о том. С одной стороны долг и род призывает его к тому, но с другой… Найтар был ещё крепок и духом, и телом, и правил он добросовестно, стеной стоял за свой народ. А потому вновь неугасаемое невыносимое желание найти отца вспыхнуло в Анара́де с новой силой, испепеляя его изнутри. Анара́д ощущал, будто чья-то немая воля звала его, толкая встать на путь. Этот жрец — Воймирко — был ниточкой к той давней загадке, случившейся пятнадцать зим назад. Он жив — Анара́д это ощущал, и Домина твердит о том, а ей он верит.