Холод - стр. 42
– Ну… я впервые увидел их в семь лет, – Кили задумался, вспоминая. – У меня был День рождения, и тогда папа и мама впервые мне их показали. И дали подержать. Мне очень понравилось. Фигурки были теплые, и у них вот тут что-то светилось, – Кили улыбнулся, и указал на основания подставок. – Хотя мне кажется, что я это выдумываю. Потому что больше фигурки не светились никогда. И теплыми больше не были. Это ведь просто статуэтки, хоть и родовые. Пес и Киса, – улыбка стала чуть смущенной. – Ну и сказки всякие… как сказка про Небесного Мальчика, например. Про них тоже сказки рассказывали.
– Небесный Мальчик? – переспросил Ит.
– Ну да, – подтвердил Кили. – Стишок был. Его всем детям рассказывают.
– Не помнишь? – спросил Ит.
– Почему не помню? Помню.
Ит почувствовал, что по коже, по всему телу, побежали мурашки – миллионы огненных и одновременно ледяных мурашек. Это было оно, то самое стихотворение, которые трижды, кто бы мог подумать, трижды встречалось в старых считках! Причем стихотворение это было – рауф, по принадлежности. И прочел его Кили отнюдь не на русском языке, а на…
– Лаэнгш, – прошептал Скрипач. – Ит, мы сходим с ума?
– Не знаю, – беззвучно ответил Ит. Огненные и ледяные мурашки продолжали бегать по коже – словно он только что заглянул в бездну… и оттуда посмотрели в ответ.
– Кили, скажи, а как тебя называла мама? – вдруг спросил Саб. – Так же, как сейчас? Кили?
– Нет, – Кили отвел взгляд. – Кайл.
– Почему Кайл?
– Это сокращение, от полного имени. Только я его не использовал никогда. У нас не принято, номер дают, и имя сокращают… ну, мое вот так сократили.
– Не «нукай», – приказал Саб. – Какое у тебя полное имя? Ты помнишь?
Кили поднял глаза, и, к своему превеликому изумлению Ит увидел во взгляде Кили то, что меньше всего ожидал увидеть – спокойное достоинство. Такое достоинство, которому не требуется доказательств и лишних слов.
– Кайлас Сатледж, – прозвучало в ответ. – Моего отца звали так же. Деда тоже.
– Так и знал, – прошептал Саб. – Но время… столько поколений… невероятно… я бы мог поверить в три тысячи лет, даже в пять, но…
«Ты о чем? – спросил Ит через налобник. – Эй, Саб! О чем ты сейчас говорил?»
«Потом объясню, – ответил Саб. – Позже».
– Вы жили в Москве? – спросил Ит. Спросил лишь потому, что Саб молчал. По всей видимости, он то ли растерялся, то ли силился сейчас что-то вспомнить. Что-то бесконечно важное.