Холмы фейри. Я тебя присвою! - стр. 34
В амбаре с квохтанием мостилась на гнездо рябая курица с лысой жопкой, из которой торчало одинокое перо.
Я готова была расплакаться от такого изобилия.
***
До позднего вечера я играла в квест «Выжми что-нибудь полезное из заброшенного сада». А когда стемнело, съев сухарик, прилегла на лавку, да так и заснула.
Утро встретило меня странным вкусом сухаря во рту и уже сидящим за столом эльфом. Причем сидящим с приготовленной тарелкой и столовыми приборами.
Я метнулась в амбар, рывком сорвала сонную курицу с гнезда и возблагодарила небеса за дары.
Из одного куриного и нескольких перепелиных, что я нашла в саду, получался вполне приличный омлет, заправленный пряными травами и кореньями. Хоть сад и зарос, там все еще оставались расходящиеся лучами грядки с домашними специями, травами и кореньями.
В прикуску были лепешки из каштаново-желудевой муки, которую смолола на ручной мельнице.
На десерт – смесь ягод, все, что я нашла в одичавшем саду.
Но, несмотря на скудность завтрака, принц уминал поданное, как в последний раз, странно держа ложку в кулаке. И вообще ведя себя за столом из рук вон плохо, даже маленькие дети – и те едят аккуратнее.
Только когда я увидела, как фейри, соря крошками, за обе щеки уплетает подгорелые лепешки из желудей, поняла, что это был за привкус. Сухари были сделаны из той же желудевой муки. У нашего мельника фейри не закупались, видимо пребывая в курсе, из чего тот делает свой продукт. Что странно, потому как однажды мельник оговорился: некоторые волшебные существа тоже очень охотно покупают его муку. Меня передернуло, когда я представила, что же в ней содержится. Но это означало еще кое-что: сами фейри не могут обойти свои же чары. Если в договоре было условие, что другие мельники в этой местности муку молоть не могут, то и сами фейри не в состоянии противиться этому и разжиться приличной мукой им не светит.
Эльф шел на поправку одновременно хорошо и тяжело. Рана от присутствия в ней частиц железа гноилась, и ее приходилось вскрывать и чистить от гноя. С другой стороны, принц окончательно пришел в себя и теперь откровенно маялся от безделья, вредничал, капризничал, причиняя мне кучу неудобств и мешая заботиться о его ране.
Каждая перевязка для меня была как каторга, я так и не привыкла к обнаженному мужскому телу, а эльф, словно истинный дикий лесной житель, обнажался по любому поводу и даже срывал мешающие ему повязки. Казалась, он вообще надевал одежду только потому, что того требовали придворные приличия, а дома нечего было стесняться, и в своем замке фейри разгуливал, словно дикарь, прикрывая один только срам, от чего всякий раз, как я встречалась с ним в коридоре, не знала, куда девать глаза. Казалось, эльфийский рыцарь вообще не чувствовал ни холода, ни жара.