Холмы фейри. Я тебя присвою! - стр. 2
Реже к ней приходили, чтобы вернуть украденного ребенка или проверить своего несносного крикуна, не дававшего родителям ни минуты спокойствия, не подменыш ли?! А может быть, для того чтобы найти и вернуть человека, потерявшегося в холмах (пока он еще жив), или выкупить заключившего с эльфами сделку.
Поговаривали, что темными звездными ночами сами фейри приходят к матушке Мод за помощью. Если такое и было, то гости с той стороны исчезали с рассветом.
Мод занималась колдовством, и это единственное, что она делала. Все остальное хозяйство было на мне. Старуха ни разу не взяла в руку тряпки или кастрюлю с того момента, как мне исполнилось три года.
Я терла, скребла, готовила и убирала, ходила за скотиной. Даже варила зелья или, если самой Мод было лень, плела и мастерила обереги против сияющего народца. Все с неизменным покорным: «Да, матушка! Сию минуту, матушка! Как скажете, матушка!».
Но из года в год во мне копилась горькая обида. Ни разу я не услышала и слова благодарности.
Она не считала меня своим ребенком и наследницей, но при этом требовала, чтобы я непременно называла ее «матушкой» и благодарила за все, что она для меня сделала.
И хоть ведьма многое могла, поток людей, желающих помощи, мельчал, эльфы притихли и затаились в своих холмах (а может быть, и уснули). Наконец людской поток превратился в редкие частные визиты. Денег не стало вовсе, и тогда, чтобы хоть как-то заработать, Мод придумала сдавать меня в наем соседям.
Для того чтобы жать пшеницу или молотить зерно, я была слишком слаба, но вот с домашней живностью и хозяйством я ладила, как никто в деревне. В моем присутствии пироги поднимались выше, коровы телились легче, куры неслись чаще. Так я и подрабатывала служанкой то в одном доме, то в другом за еду и монеты для старой Мод, на которые она беззаботно жила.
Это продолжалось из года в год, пока на меня не положил глаз младший сын мельника и мой мир не перевернулся.
Впереди меня ждало еще большее горе. Боль, несправедливость и обида преследовали меня с самого рождения. Теперь к ним присоединились унижение и страх.
Как ни старалась я сохранить все в тайне, старая Мод сразу же узнала о том, что сын мельника не дает мне проходу. Мельник посулил за меня ведьме золота, и та, не моргнув глазом, продала меня, словно какую-то корову. А чтобы я не смогла уйти из дома мельника, меня решено было выдать замуж.
Старшие братья давно были оженены. Прислуживая в их доме, я видела их жен, двух тихих женщин неопределенного возраста, тощих, в серых бесформенных балахонах, вечно испуганных, смотрящих в пол и замотанных в платки до глаз. Они боялись даже своей тени и безропотно выполняли все приказы.