Ходячие библиотеки - стр. 42
– Вон там, – указала я на горизонт, – тот самый условный знак Шустрика. Я о нем говорила.
– Но вы сказали, что это незаметный знак, – возмутился мой клиент. – А там фиолетовое облако в виде черепа!
– Не незаметный, а непонятный для окружающих. Если он будет неприметным, – научила я его библиотечной мудрости, пока мы ждали, чтобы прошел поезд, – его никто не заметит и никто не расскажет другому, что́ видел и где. Поэтому и мы можем не узнать, что он рядом.
Майрот презрительно хмыкнул и нахохлился, приготовившись ждать.
– Облако в виде черепа – слишком неправдоподобная информация, чтобы ее пересказывать.
– Вот дундук на печи! Выживает не правдоподобная информация, а интересная! Так что мой совет: хочешь жить – не будь скучным.
На это он ничего не ответил. И я ничего не ответила, и мы стали ждать, созерцая череп над медленно двигавшимися между железнодорожными ветками стадами подвижных цистерн и контейнеров для сыпучих материалов. Их по окружности облетали тусклые светлячки. Это светились фонари погонщиков, днем и ночью оббегавших в паровых ботинках караваны, охраняя груз от бегунов и проверяя его техническое состояние.
Тяжелый, опасный, особенно зимами, и не сказать, чтобы прибыльный или благодарный труд.
Я иногда поглядывала на поезд, все ожидая, когда он двинется, но он стоял и стоял. И стоял, и стоял. Окончательно стемнело. Я начала подмерзать.
– Ладно, посмотрим, что там, – согласилась наконец я. – Все это в любом случае имеет скучное объяснение, и мы разочаруемся. Спросим у машиниста, сколько еще будет длиться остановка. Если достаточно долго, то пока перейдем, а он пусть дальше тут стоит. У нас…
Я замолчала, потому что уже давно ожидала, что Майрот меня перебьет, но он почему-то не перебил. Так и стоял и смотрел: на ботинки, на цистерны, на погонщиков. Задумался наверняка о жизни и своем поведении. Я начала подниматься, он пошел за мной и совсем не побеспокоился о своей тетушке.
– У вас все хорошо? – уточнила я на всякий случай.
– Да. Нет. У меня приступ.
– Приступ чего?
– Дереализации. Мне кажется, что весь этот мир нарисованный и я смотрю на рисунок через толстое стекло. Но это не заразно, не опасно и ненадолго.
– Господин Майрот, – спросила я, повернувшись к нему и запустив в ухо мизинец, – вы что, сумасшедший? У нас для сумасшедших повышенная такса, потому что с ними работать сложней. У нас повышенная для всех, с кем работать сложней: сумасшедших, крокодилов, граммофонов, святых…
Он тяжело вздохнул, посмотрел на меня и очень спокойно сообщил:
– Из нас двоих это не у меня странствующая библиотека на фронтире.