Ходок.Новый Мир - стр. 18
Как это часто бывает в жизни, намерение мужчины убраться восвояси изменил случай.
С достойным восхищения упорством девчушка не старше десяти лет от роду волокла за руку симпатичную , достаточно молодую женщину с потухшим взором.
- Мама, мама, пойдём!!! Нужно выручать братика! - уверено вещало настойчивое чадо, дёргая взрослую с такой силой, что ту аж пошатывало.
- Аня, смотреть на казнь выше моих сил. Ты же знаешь, я ходила просить милости у князя. Меня даже на порог не пустили. Затравили собаками. Мы никто. Полунищие переселенцы из опустевшей разоренной деревни. И бесталанные к тому же.
- Никогда нельзя сдаваться! Никогда, слышишь!! Эх, был бы жив папа!! - взъярилась малышка, но тянуть родительницу за собой перестала.
Она бросила ладонь матери и, ловко лавируя между людьми, пулей понеслась прочь, мигом скрывшись из виду. Новая тактика дала лучший результат, чем «насильное волочение». Увидев, что дочь исчезла, мать заволновалась и куда расторопней, чем ранее, ринулась следом.
- Вот уж бедовая! А ну обидит кто!? - обеспокоенно бормотала женщина, продираясь через поток спешащего на вече народа.
Ноги Олега сами собой развернулись и понесли за заинтересовавшей его парочкой. Женщину он быстро нагнал, вышел вперёд нее и, как ледокол, раздвигал перед нею толпу, позволяя протискиваться все дальше.
Так они и продрались аж в первый ряд предстоящего действа. Малявки нигде видно не было. Зато хорошо можно было разглядеть другое: деревянный настил с плахой посередине. На нем стояло двое : кряжистый, как пенёк, заросший волосами , словно мхом, в закрывающей лицо маске мужчина и высокий, худющий паренёк.
- Палач и тот самый преступник, о котором судачили сплетницы,- сразу понял Олег.
Лёд всмотрелся в лицо мальчишки. Волевое, с приятными чертами, слегка выдающимся вперёд подбородком и густыми русыми бровями. В общем, обычный габитус для парня из славского рода. Таких тысячи на просторах огромной империи. Но было, однако, в нем то, что удивило даже многоопытного инфа. Взгляд приговорённого к смерти не выказывал страха. Юнец с презрением рассматривал гомонящую толпу и улыбался.
- Странно… Почему его не связали? Обычно всех связывают, чтобы не дёргались, - проговорил рядом плюгавый рыжий мужичек.
- Так цэ ж… - икнул сложивший пухлые руки на необъятном брюхе пузан, от которого за версту несло пивным перегаром, - У мене кум у варті працює. Він казав , що клятий душегуб той не боягуз зовсім. Убалакав його не хомутать, обіцяв не дьоргатись та втікати не буде. Всі вої парубка жаліють, але виру платити нікому[1], - говорил толстяк громко и на одном из очень распространённых в империи наречий. Он безжалостно коверкал слова классической речи, тем не менее, все его с легкостью понимали.