Ход в Шаолинь - стр. 25

– Карма, – употребил Женька непонятное слово, услышанное в фильме. Ему почему-то казалось, что для него сейчас самое место.

– Французы говорят «се ля ви», – поддержала Света состязание полиглотов.

– Интересно, а что это у них за точки на голове? – поинтересовался Серега.

– Может, это количество убитых путешественников во времени? – предположил Женька.

– Типун тебе на язык, – сказала Света. – Мы здесь самые первые… И похоже, последние, – немного помедлив, сказала она.

– Айияа! – Пронзительный боевой клич монахов прервал их этнографический дискурс.

Скорость футбольного мяча в момент удара составляет сто тридцать километров в час, скорость хоккейной шайбы почти двести километров в час, рекордная скорость теннисного мяча двести пятьдесят километров в час. Скорость, которую развивает шест бойца Шаолинь, составляет триста пятьдесят километров в час. Это очень много. Особенно когда шест движется в сторону твоей головы. И ничтожно мало, если время остановилось.

Монахи превратились в терракотовую армию, застыв в момент атаки в своих причудливых позах.

– Как это кстати, – сказала Света. – Не могли немного пораньше?

– Пораньше не могли, – ответил Серега. – Вдохновения не было.

– Давайте, пока «это» не кончилось, смотаемся отсюда подобру-поздорову, – предложил Женька. – А то они проснутся – нам будет бо-бо.

– Пошли, – сказал Серега. – Света, держись рядом, чтобы не выпасть из пузыря времени.

– Старайтесь не прикасаться к ним, – сказала Света. – Не известно, как меняются объекты при попадании в пространство тахионов. Помнишь, как только ты дотронулся до стрелы в туннеле, она сразу же ускорилась.

Выйти из оцепления, не задев при этом ни одного монаха и удерживая Свету в пузыре времени, оказалось делом не простым. Они применили такую технику. Женька лег на землю и пополз по-пластунски. Света ухватила его за щиколотки и поползла следом. Серега взял за щиколотки Свету и пополз за ней. Когда эта импровизированная гусеница выползла за периметр атакующих, ребята аккуратно встали, не теряя контакта друг с другом.

Мир вокруг был похож на картины импрессионистов. Четко выглядели только те предметы, которые находились на расстоянии вытянутой руки, а дальше все расплывалось и было как в тумане. Вдруг туман осветился голубым свечением, невидимая пелена, отделяющая их от застывшего пространства, заколебалась, и в их батисферу вошел седовласый старец в алой накидке, расшитой золотом. Хотя «вошел» – не совсем точное определение. Старец буквально плыл, его балахон скользил над землей примерно на высоте ладони. Он был весь объят языками голубого пламени, которые шлейфом тянулись за ним и пропадали в тумане.